1. Перспектива в оценке временных периодов
Действующий человек различает время до того, как достигнуто удовлетворение потребности, и время, на протяжении которого удовлетворение длится.
Действие всегда направлено на устранение будущего беспокойства, пусть даже это будущее ближайшего мгновения. Между началом действия и достижением преследуемой цели всегда проходит определенный отрезок времени, а именно время созревания, в течение которого семена, посеянные действием, достигают полного развития. Наиболее очевидным примером служит сельское хозяйство. Между вспашкой почвы и сбором урожая проходит значительный промежуток времени. Другой пример улучшение качества вина путем его выдерживания. Однако в некоторых случаях время созревания настолько коротко, что обыденная речь может утверждать, что результат появился мгновенно.
Действие требует применения труда настолько, насколько оно связано с рабочим временем. Выполнение любого вида труда поглощает время. В некоторых случаях рабочее время настолько коротко, что люди говорят, что совершение труда вообще не требует времени.
Лишь в редких случаях простого, неделимого и неповторяемого акта достаточно, чтобы достичь цели. Как правило, субъекта и цель его усилий разделяет больше, чем один шаг. Он должен сделать много шагов. И каждый дополнительный шаг, который необходимо добавить к уже сделанным, заново ставит вопрос, следует ли продолжать двигаться к однажды выбранной цели. Большая часть целей находится так далеко, что к ним ведет лишь непреклонная настойчивость. Чтобы добиться успеха, требуется упорная деятельность, непоколебимо направленная к преследуемой цели. Общие необходимые затраты времени, т.е. рабочее время плюс время созревания, можно назвать периодом производства. Период производства в одних случаях короткий, в других длинный. Иногда он настолько короткий, что практически им можно полностью пренебречь.
Приращение удовлетворения потребности, которую вызывает достижение цели, ограничено по времени. Произведенный результат расширяет оказываемые услуги только на период времени, который мы можем назвать сроком службы. У одних изделий срок службы короче, у других их мы обычно называем товарами длительного пользования длиннее. Следовательно, действующий человек всегда должен учитывать период производства и срок службы продукта.
Оценивая отрицательную полезность проекта, человек интересуется не только затратами материальных факторов производства и труда, но и периодом производства. Разумеется, чем дольше срок службы продукта, тем больше пользы он приносит. Но если эта польза извлекается не кумулятивно в определенный момент, а распределена небольшими порциями во времени, то временной элемент, как будет показано, играет важную роль в ее оценке. Имеет значение, оказываются ли n единиц услуг единовременно или они растянуты на n дней таким образом, что ежедневно доступна только одна единица.
Важно понять, что и период производства, и срок службы являются категориями человеческой деятельности, а не концепциями, сконструированными философами, экономистами и историками в качестве мыслительных инструментов интерпретации событий. Они представляют собой существенные элементы, присутствующие в любом акте логического рассуждения, предваряющего и направляющего деятельность. Этот момент необходимо подчеркнуть, поскольку Бём-Баверк, которому экономисты обязаны открытием роли, которую играет период производства, не смог осознать эту разницу.
Действующий человек не смотрит на условия своего существования глазами историка. Его не интересует, как возникла данная ситуация. Его главная забота состоит в том, чтобы наилучшим образом использовать доступные сегодня средства для максимально возможного устранения будущего беспокойства. Прошлое не имеет для него значения. Он имеет в своем распоряжении определенное количество материальных факторов производства. Он не спрашивает, даны эти факторы природой или являются результатом производственного процесса, завершившегося в прошлом. Для него не имеет значения, сколько природных, т.е. первоначальных факторов производства и труда было затрачено на их производство и сколько времени заняли эти процессы производства. Он оценивает имеющиеся средства исключительно с точки зрения службы, которую они могут ему сослужить, в его силах сделать обстоятельства будущего более удовлетворительными. Период производства и срок службы для него являются категориями планирования будущей деятельности, а не концепциями академичного размышления о прошлом и исторического исследования. Они играют роль в той мере, в какой действующий субъект должен делать выбор между периодами производства разной длины и между производством товаров с различными сроками службы.
Действие озабочено не будущим вообще, но всегда конкретным и ограниченным отрезком времени. С одной стороны, этот отрезок ограничен моментом, когда должно произойти это действие. Когда этот отрезок времени закончится, зависит от решения и выбора действующего субъекта. Одни люди озабочены только приближающимся мгновением. Предусмотрительность других выходит далеко за пределы предполагаемой продолжительности их жизни. Отрезок времени в будущем, к которому действующий субъект желает каким-то образом или в какой-то мере подготовиться, мы можем назвать периодом предусмотрительности. Выбор между различными видами удовлетворения потребностей в ближайшем и в более отдаленном будущем осуществляется им точно так же, как и выбор между различными видами удовлетворения потребностей в течение одного и того же отрезка времени. Любой выбор подразумевает также и выбор периода предусмотрительности. Решая, каким образом использовать различные имеющиеся в его распоряжении средства для устранения беспокойства, человек неявно также устанавливает и период предусмотрительности. В рыночной экономике спрос потребителей также устанавливает период предусмотрительности.
Существуют следующие способы удлинения периода предусмотрительности:
1. Накопление больших запасов потребительских товаров, предназначенных для более позднего потребления.
2. Производство товаров более длительного пользования.
3. Производство товаров, требующих более продолжительного периода производства.
4. Выбор методов производства, требующих больше времени для производства товаров, которые можно произвести в пределах более короткого периода.
Первые два не нуждаются в комментариях. Третий и четвертый способы необходимо исследовать более внимательно.
Одна из фундаментальных данностей человеческой жизни и деятельности заключается в том, что самые короткие процессы производства, т.е. имеющие самые короткие периоды производства, не устраняют беспокойство полностью. Если произведены все товары, которые могут быть обеспечены самыми короткими процессами, то все равно остаются неудовлетворенные потребности и продолжают существовать побудительные мотивы дальнейшей деятельности. Так как действующий человек предпочитает те процессы, которые при прочих равных условиях производят продукцию в кратчайшее время[Почему человек поступает именно так, будет показано ниже.], для последующей деятельности остаются только те процессы, которые требуют большего времени. Люди берутся за эти требующие много времени процессы, потому что они ценят ожидаемое приращение удовлетворения более высоко, чем ущерб от более длительного ожидания их плодов. Бём-Баверк говорит о более высокой производительности окольных путей производства, требующих большего времени. Уместно говорить о более высокой физической производительности производственных процессов, требующих большего времени. Более высокая производительность этих процессов не всегда состоит в том, что они производят из одинакового количества израсходованных факторов производства больший объем конечной продукции. Чаще она состоит в том, что они производят изделия, которые вообще не могут быть произведены в течение более коротких периодов производства. Эти процессы не являются окольными. Они представляют собой кратчайший и самый быстрый путь к выбранной цели. Если некто желает наловить побольше рыбы, то не существует способа заменить ловлю с помощью сетей и лодок ловлей без помощи этого снаряжения. Не существует лучшего, более короткого и более дешевого способа производства аспирина, чем принятый на фармацевтических заводах. Если пренебречь ошибками и незнанием, то не может быть никаких сомнений в отношении наивысшей производительности и целесообразности избранных процессов. Если бы люди не считали их максимально прямыми процессами, т.е. ведущими к поставленной цели по кратчайшему пути, то они бы их не внедрили.
Удлинение периода предусмотрительности путем простого накопления запаса потребительских товаров является следствием желания заранее подготовиться к более длительному периоду времени. То же самое действительно и для производства товаров, увеличение долговечности которых пропорционально увеличению затрат необходимых факторов производства[Если увеличение долговечности по крайней мере не пропорционально приращению требующихся затрат, то было бы более выгодным увеличить количество единиц, обладающих меньшей долговечностью.]. Но если преследуются более отдаленные по времени цели, то удлинение периода производства является неизбежным следствием затеянного предприятия. Поставленные цели не могут быть достигнуты за более короткий период производства.
Отсрочка акта потребления означает, что индивид предпочитает удовлетворение, обеспечиваемое более поздним потреблением, удовлетворению, которое может обеспечить немедленное потребление. Выбор более длинного периода производства означает, что субъект действия ценит продукт процесса, дающего результаты позже, выше продуктов, которые могут дать процессы, требующие меньшего времени. В подобных размышлениях и сделанном на их основе выборе период производства предстает в виде времени ожидания. Именно демонстрация той роли, которую играет учет времени ожидания, стала колоссальным вкладом Джевонса и Бём-Баверка.
Если бы действующие люди не обращали внимания на длительность времени ожидания, то они никогда не сказали бы, что цель настолько отдалена во времени, что никто не может обсуждать ее достижение. Столкнувшись с необходимостью выбора между двумя процессами производства, приводящими к разным результатам при одинаковых затратах, они всегда предпочли бы процесс, который дает большее количество одного и того же продукта или того же количества более хороших продуктов, даже если этот результат может быть достигнут только путем удлинения периода производства. Приращения затрат, приводящие к более чем пропорциональному увеличению срока службы, безусловно, считались бы выгодными. Тот факт, что люди не действуют таким образом, свидетельствует о том, что они ценят промежутки времени различной длительности в зависимости от того, насколько они близки или далеки от момента решения субъекта действия. При прочих равных условиях удовлетворение в более близком периоде будущего предпочитается удовлетворению в более отдаленном периоде; ожиданию приписывается отрицательная полезность.
Это обстоятельство косвенно выражено в утверждении, открывающем эту главу: человек различает время до того, как достигнуто удовлетворение, и время, на протяжении которого удовлетворение длится. Если элемент времени вообще играет какую-либо роль в человеческой жизни, то не может возникать вопроса об одинаковой оценке более близкого и более отдаленного периодов времени одинаковой длины. Одинаковая оценка означала бы, что людям все равно, раньше или позже будет достигнут успех. Это было бы равносильно полному устранению временного элемента из процесса определения ценности.
Тот факт, что товары с более длительным сроком службы ценятся более высоко, чем товары с более коротким сроком службы, сам по себе не предполагает обсуждения времени. Кровля, способная защищать дом от непогоды на протяжении 10 лет, ценится выше, чем кровля, срок службы которой составляет 5 лет. Количество оказываемых услуг в обоих случаях различно. Наша же проблема заключается в том, приписывает ли субъект действия, делающий выбор, одинаковую ценность услугам, доступным в более поздний период будущего, и услугам, доступным в более ранний период.
2. Временное предпочтение как существенное свойство деятельности
Ответ на этот вопрос состоит в том, что действующий человек дает оценку промежуткам времени, не просто основываясь на их величине. Делая выбор относительно устранения будущего беспокойства, он руководствуется категориями раньше или позже. Для человека время не однородная субстанция, когда в расчет принимается только продолжительность. По протяжению оно не больше или меньше. Близость или отдаленность промежутков времени относительно мгновения определения ценности и принятия решения говорит об их необратимом течении. При прочих равных условиях удовлетворение потребности в ближайшем будущем предпочитается удовлетворению потребности в более отдаленном будущем. Настоящие блага являются более ценными, чем будущие блага.
Временное предпочтение категориально неотделимо от человеческой деятельности. Невозможно представить никакого способа действия, где удовлетворение на протяжении более близкого периода будущего не предпочиталось бы при прочих равных условиях удовлетворению на протяжении более отдаленного периода. Сам акт удовлетворения желания подразумевает, что удовольствие в настоящий момент предпочитается удовольствию в будущем. Тот, кто потребляет нескоропортящиеся товары, а не откладывает потребление на неопределенное будущее, тем самым демонстрирует более высокую оценку ценности настоящего удовлетворения по сравнению с более поздним удовлетворением. Если бы он не предпочел удовлетворение в ближайшем будущем удовлетворению более отдаленного периода, то потребления, а, следовательно, и удовлетворения потребностей не произошло бы никогда. Он всегда бы копил, а не потреблял и получал удовольствие. Он бы не стал потреблять не только сегодня, но и завтра, так как завтра он столкнулся бы с тем же выбором.
Временным предпочтением направляется не только первый шаг к удовлетворению потребности, но и все последующие шаги. Как только удовлетворено желание а, которому шкала ценности присваивает ранг 1, необходимо выбирать между желанием b, которому присвоен ранг 2, и с, которому завтрашнее желание в отсутствие временного предпочтения присвоило бы ранг 1. Если b предпочитается с, то этот выбор явно подразумевает временное предпочтение. Целенаправленное стремление к удовлетворению потребности обязательно направляется предпочтением удовлетворения в более близком будущем по сравнению с удовлетворением в более отдаленном будущем.
Условия, в которых должен действовать человек капиталистического Запада, отличаются от условий, в которых жили и действовали его первобытные предки. В результате предусмотрительной заботы наших предков мы имеем в своем распоряжении достаточный запас промежуточных продуктов (капитальных благ, или произведенных факторов производства) и потребительских товаров. Наши действия планируют более длинный период предусмотрительности, потому что мы являемся счастливыми наследниками прошлого, постепенно удлинившего период предусмотрительности и завещавшего нам средства для удлинения времени ожидания. Действуя, мы заботимся о более продолжительных периодах и стремимся к равномерному удовлетворению на протяжении всего периода, определенного как период предусмотрительности. Мы можем положиться на непрерывное поступление потребительских товаров и имеем в своем распоряжении не только запас товаров, готовых к потреблению, но и запас товаров производственного назначения, из которых наши непрерывные усилия постоянно извлекают новые потребительские товары. Поверхностный наблюдатель может сказать, что поскольку мы имеем дело с увеличивающимся потоком доходов, то необходимость обращать внимание на какие-либо соображения относительно различной оценки настоящих и будущих благ отсутствует. Мы, мол, занимаемся синхронизацией, а следовательно, элемент времени утрачивает всякое значение. Поэтому, утверждает он, при интерпретации современных условий бессмысленно обращаться к предпочтению времени.
Фундаментальная ошибка, содержащаяся в этом распространенном возражении, вызвана неправильным пониманием идеальной конструкции равномерно функционирующей экономики. В рамках этой идеальной конструкции не происходит никаких изменений; здесь господствует неизменный ход событий. Следовательно, в равномерно функционирующей экономике распределение благ между удовлетворением потребностей в более близких и более отдаленных будущих периодах не претерпевает никаких изменений. Никто не планирует изменений, поскольку в соответствии с нашими допущениями существующее распределение устраивает их больше всего и никто не считает, что какая-либо возможная перестройка сможет улучшить условия существования. Никто не желает увеличить потребление в ближайшем будущем в ущерб потреблению в более отдаленный период будущего или наоборот, потому что существующий способ распределения нравится им больше, чем любой другой мыслимый и осуществимый способ.
Праксиологическое различие между капиталом и доходом представляет собой категорию мышления, основанную на различной ценности удовлетворения потребности в различные периоды будущего. В идеальной конструкции равномерно функционирующей экономики предполагается, что потребляется весь доход но не более того, а следовательно, капитал остается неизменным. Достигается равновесное распределение благ для удовлетворения потребностей в различные периоды будущего. Описывая это положение дел, можно сказать, что никто не желает потреблять завтрашний доход сегодня. Идеальная конструкция равномерно функционирующей экономики приспособлена как раз для соответствия этому условию. Однако необходимо осознавать, что мы не можем утверждать с такой же аподиктической уверенностью, что в равномерно функционирующей экономике никто не желает иметь больше какого-либо товара, чем реально имеет. Эти утверждения являются истинными в отношении равномерно функционирующей экономики, так как подразумеваются в нашем определении этой идеальной конструкции. Они не имеют смысла, когда утверждаются в отношении изменяющейся экономики, которая является единственно реальной экономикой. Как только меняются начальные данные, индивиды вновь встают перед необходимостью выбора между различными способами удовлетворения потребностей на протяжении одного периода, а также между удовлетворением потребностей разных периодов. Приращение можно использовать либо для немедленного потребления, либо для инвестирования в дальнейшее производство. Независимо от того, как субъекты его используют, их выбор непременно является результатом сравнения выгод, ожидаемых от удовлетворения потребностей в различные периоды будущего. В мире реальной действительности, в живой и изменяющейся Вселенной любой индивид в любом из своих действий вынужден выбирать между удовлетворением в разные периоды времени. Некоторые тратят все, что зарабатывают, другие проедают часть своего капитала, третьи сберегают часть своего дохода.
Оспаривающие всеобщность временного предпочтения не могут объяснить, почему человек не всегда инвестирует имеющиеся у него сегодня 100 дол., хотя через год эти 100 дол. увеличатся до 104 дол. Очевидно, что человек, тратя эту сумму сегодня, руководствуется субъективной оценкой, оценивающей сегодняшние 100 дол. выше, чем 104 дол., которые окажутся в его распоряжении годом позже. Но даже если он решит инвестировать эти 100 дол., это не будет означать, что он предпочитает будущее удовлетворение сегодняшнему. Это означает, что он ценит 100 дол. сегодня меньше, чем 104 дол. через год. Каждый доллар, потраченный сегодня, именно в условиях капиталистической экономики, институты которой позволяют инвестировать даже незначительные суммы, свидетельствует о более высокой оценке настоящего удовлетворения по сравнению с более поздним удовлетворением.
Теорему временного предпочтения можно доказать двумя способами. Во-первых, для случая простого сбережения, в котором люди должны выбирать между немедленным потреблением некоторого количества благ и более поздним потреблением такого же количества. Во-вторых, для случая капиталистического сбережения, где выбор производится между немедленным потреблением некоторого количества товаров и более поздним потреблением либо большего количества товаров, либо товаров, обеспечивающих удовлетворение, которое исключая разницу во времени ценится более высоко. Доказательство будет приведено для обоих случаев. Никакие иные случаи непредставимы.
Можно поискать психологическое объяснение проблемы временного предпочтения. Нетерпение и страдания, причиненные ожиданием, безусловно, представляют собой психологический феномен. Объяснение можно построить, ссылаясь на временную ограниченность человеческой жизни: появление индивида на свет, его рост, созревание, неизбежное увядание и кончину. В человеческой жизни всему определено свое время, точно так же, как тому, что еще слишком рано или уже слишком поздно. Однако праксиологические проблемы никак не связаны с психологическими вопросами. Мы должны понять, а не просто объяснить, что человек, не предпочитающий удовлетворение на протяжении ближайшего будущего периода по сравнению с удовлетворением на протяжении более отдаленного периода, вообще никогда не дойдет до потребления и удовольствия.
Не следует также смешивать праксиологическую проблему с физиологической. Тот, кто желает выжить, чтобы увидеть более отдаленный день, должен прежде всего позаботиться о сохранении своей жизни на протяжении промежуточного периода. Выживание и удовлетворение витальных потребностей, таким образом, являются условиями удовлетворения любых потребностей в отдаленном будущем. Это заставляет нас понять, почему во всех ситуациях, когда на карту поставлена сама жизнь в буквальном смысле слова, предпочтение отдается удовлетворению в ближайшем будущем по сравнению с более поздними периодами. Но мы изучаем деятельность как таковую, а не мотивы, управляющие ее течением. Точно так же, как мы не стремимся выяснить, почему человеку требуются альбумин, углеводы и жиры, мы не спрашиваем, почему удовлетворение витальных потребностей является необходимым и не терпит отлагательств. Мы должны понять потребление и удовольствие любого рода, исходя из предположения о предпочтении настоящего удовлетворения по сравнению с более поздним удовлетворением. Знание, сообщаемое этим прозрением, далеко превосходит область, объясняемую соответствующими физиологическими обстоятельствами. Оно относится к любому роду удовлетворения потребностей, а не только к удовлетворению витальных нужд простого выживания.
Этот момент необходимо подчеркнуть, поскольку используемый Бём-Баверком термин запас средств существования, имеющийся для улучшения средств существования, легко можно интерпретировать неправильно. Безусловно, одной из задач этого запаса является обеспечение средствами удовлетворения первичных потребностей и тем самым гарантирование выживания. Но он должен быть достаточно большим, чтобы удовлетворить кроме обеспечения потребностей времени ожидания все те нужды и желания, которые кроме простого выживания считаются более насущными, чем более обильные плоды производственных процессов, требующих большего времени.
Бём-Баверк заявлял, что любое удлинение периода производства зависит от условия, что в распоряжении имеется достаточное количество настоящих благ, чтобы перекрыть (overbridge) удлинение среднего интервала между началом подготовительной работы и получением результата[B??ц??hm-Bawerk. Kleinere Abhandlungen ??ь??ber Kapital und Zins II//Gesamelte Schriften, ed. F.X.Weiss. Vol. II. Ienna, 1926. P. 169.]. Выражение достаточное количество нуждается в пояснении. Оно обозначает не количество, достаточное для поддержания жизни. Это количество должно быть достаточно большим, чтобы обеспечить удовлетворение всех тех потребностей, удовлетворение которых на протяжении времени ожидания считается более насущным, чем выгоды, которые обеспечило бы еще большее удлинение производства. Если бы это количество было меньше, то более выгодным оказалось бы укорачивание периода производства; увеличение количества изделий или улучшение их качества, ожидаемое от сохранения более длительного периода производства, больше не считалось бы достаточной компенсацией за ограничение потребления в период времени ожидания. Достаточность запаса средств существования не зависит ни от каких физиологических или иных фактов, поддающихся объективному установлению с помощью методов технологии и физиологии. Метафорический термин перекрыть, предполагающий водное пространство, ширина которого ставит перед строителем моста объективно обусловленную задачу, вводит в заблуждение. Количество, о котором идет речь, оценивается людьми, и его достаточность определяется их субъективными оценками.
Даже в гипотетическом мире, где природа обеспечивает каждого человека средствами, поддерживающими биологическое выживание (в буквальном смысле слова), где важнейшие виды продовольствия имеются в достатке, а деятельность не связана с поддержанием жизни, феномен временного предпочтения будет существовать и управлять всеми действиями людей[Временное предпочтение не является чисто человеческой особенностью. Оно присуще всему живому. Отличие человека заключается в том, что для него временное предпочтение не является неумолимым; удлинение периода предусмотрительности является не простым инстинктом, как у некоторых животных, делающих запасы пищи, а результатом процесса определения ценности.].
Замечания по поводу теории временного предпочтения
Весьма правдоподобным выглядит предположение, что сам по себе факт зависимости процента от временных периодов должен был привлечь внимание экономистов, стремящихся разработать теорию процента, к роли, которую играет время. Однако ложная теория ценности и неверное истолкование концепции издержек помешали экономистам классической школы осознать значение временного элемента.
Теорией временного предпочтения экономическая наука обязана Уильяму Стэнли Джевонсу, а ее тщательной разработкой Евгению фон Бём- Баверку. Бём-Баверк первым правильно поставил проблему, первым вскрыл ошибки, содержащиеся в производительных теориях процента, первым подчеркнул роль периода производства. Но и ему не удалось полностью избежать ловушек теории процента. Его доказательство всеобщности временного предпочтения является неадекватным, так как основывается на психологических соображениях. Поскольку с помощью психологии невозможно доказать обоснованность праксиологических теорем, она может лишь показать, что некоторые или многие люди подвержены влиянию определенных побуждений. Психология никогда не сможет доказать, что определенный категориальный элемент обязательно присутствует в каждом человеческом действии без исключения, работая в каждом конкретном действии[Подробный критический анализ этой части рассуждений Бём-Баверка содержится в: Mises L. National??ц??konomie. P. 439443.].
Второй недостаток аргументации Бём-Баверка неправильная интерпретация концепции периода производства. Он не полностью осознал тот факт, что период производства является праксиологической категорией и что роль, которую он играет в деятельности, целиком и полностью заключается в выборе действующего человека между периодами производства различной длины. Продолжительность времени, затраченного в прошлом на производство капитальных благ, имеющихся сегодня, никак не учитывается. Ценность этих капитальных благ определяется только относительно их полезности для будущего удовлетворения потребностей. Понятие средний период производства бессодержательно. Деятельность детерминируется тем, что продолжительность времени ожидания является необходимым элементом каждого выбора из различных возможных способов устранения будущего беспокойства.
Следствием этих двух ошибок стало то, что, разрабатывая свою теорию, Бём-Баверк не полностью избежал производительного подхода, столь блистательно опровергнутого им самим в его критической истории теорий капитала и процента.
Эти замечания ни в коем случае не умаляют непреходящих достоинств вклада Бём-Баверка. Именно опираясь на заложенный им фундамент, более поздние экономисты прежде всего Кнут Виксель, Фрэнк Альберт Феттер и Ирвинг Фишер добились успеха, совершенствуя теорию временного предпочтения.
Формулируя суть теории временного предпочтения, обычно говорят о том, что настоящие блага предпочитаются будущим благам. При этом некоторые экономисты были поставлены в тупик тем, что в ряде случаев текущее использование имеет меньшую ценность, чем будущее использование. Однако причиной проблем, созданных видимыми исключениями, является просто неправильная интерпретация истинного положения дел.
Некоторые удовольствия нельзя иметь одновременно. Человек не может в один вечер сходить и на Кармен, и на Гамлета. Покупая билет, он должен выбирать между двумя спектаклями. Если билеты в оба театра преподнесены ему в качестве подарка, он все равно должен сделать выбор. Он может подумать о билетах, от которых отказывается: Сейчас это меня не интересует или Вот если бы он шел позже[См.: Fetter F.A. Economic Principles. New York, 1923. I. 239.]. Однако это не означает, что он предпочитает будущие блага настоящим. Он не стоит перед выбором между будущими благами и настоящими благами. Он должен сделать выбор между двумя удовольствиями, которые он не может иметь одновременно. Это дилемма любого выбора. В данном состоянии он может предпочесть Кармен Гамлету. Позднее другие обстоятельства, возможно, привели бы к другому решению.
Второе кажущееся исключение представлено случаем скоропортящихся товаров. Они могут иметься в изобилии в одно время года и быть в дефиците все остальное время. Однако различие между льдом зимой и льдом летом не соответствует разнице между настоящим благом и будущим благом. Это различие между товаром, который теряет полезность, даже если не потребляется, и другим товаром, требующим иного процесса производства. Лед, имеющийся зимой, может быть использован летом только в том случае, если подвергнется специальному процессу хранения. По отношению ко льду, используемому летом, он в лучшем случае является одним из комплиментарных факторов, необходимых для производства. Нельзя увеличить количество льда летом, просто ограничивая потребление льда зимой. Для любых практических целей они представляют собой два разных товара.
Случай скупца не противоречит всеобщности временного предпочтения. Скупец, тратя часть своих средств на обеспечение скромного уровня жизни, также предпочитает определенное удовлетворение в ближайшем будущем удовлетворению в более отдаленном будущем. Экстремальные примеры, в которых скупец отказывает себе даже в необходимом минимуме пищи, равносильны патологическому уничтожению жизненной энергии, как в случае с человеком, отказывающимся от пищи из-за боязни болезнетворных микробов, или человеком, кончающим самоубийством, чтобы не столкнуться с опасной ситуацией, и человеком, который не может уснуть, поскольку боится некоего несчастного случая, могущего приключиться с ним, пока он спит.
3. Капитальные блага
Как только утолены те потребности, удовлетворение которых считается более насущным, чем любые заготовки на будущее, люди начинают сберегать часть имеющегося предложения потребительских товаров для более позднего использования. Отсрочка потребления позволяет направлять деятельность к более отдаленным целям. Появляется возможность стремиться к целям, о которых раньше и подумать было нельзя из-за длительности требуемого периода производства. К тому же появляется возможность выбрать методы производства, у которых выпуск продукции на единицу затрат выше, чем у других методов производства, требующих более короткого периода производства. Необходимым условием любого удлинения процессов производства является сбережение, т.е. избыток текущего производства над текущим потреблением. Сбережение является первым шагом на пути улучшения материального благосостояния и любого другого прогресса на этом пути. Отсрочка потребления и накопление запасов потребительских товаров, предназначенных для более позднего потребления, практиковались бы и в отсутствие стимулирующего воздействия технологического превосходства процессов с более длинным периодом производства. Более высокая производительность процессов, поглощающих больше времени, значительно усиливает склонность к сбережению. Впредь жертвы, связанные с ограничением потребления в ближайшем будущем, компенсируются не только ожиданием потребления накопленных в результате сбережения товаров в более отдаленном будущем; открывается способ получения более обильного предложения в более отдаленном будущем, а также получения товаров, которые вообще нельзя было получить без подобных временных жертв. Если действующий человек при прочих равных условиях не предпочитал бы без всяких исключений потребление в ближайшем будущем потреблению в более отдаленном будущем, то он всегда бы копил и никогда не потреблял. Именно временное предпочтение ограничивает величину накоплений и инвестиций.
Люди, стремящиеся начать процессы с более длительным периодом производства, сначала должны накопить путем экономии столько потребительских товаров, чтобы удовлетворить в течение времени ожидания все потребности, считающиеся более насущными, чем приращение благосостояния, ожидаемого от более продолжительного процесса. Накопление капитала начинается с формирования запаса потребительских товаров, потребление которых отложено на более поздний срок. Если эти излишки просто складываются и хранятся для более позднего потребления, то они представляют собой просто богатство, или, точнее, резерв на черный день и в непредвиденных ситуациях. Излишки остаются вне орбиты производства. Они интегрируются экономически, а не физически в производственную деятельность, только когда используются в качестве средств существования рабочих, занятых в более продолжительных процессах. Израсходованные таким образом излишки физически потребляются. Но экономически они не исчезают. Сначала излишки замещаются промежуточными продуктами процессов с более длинным периодом производства, а затем потребительскими товарами, являющимися конечным результатом этих процессов.
Все эти предприятия и процессы контролируются бухгалтерским учетом капитала вершиной экономического расчета, выраженного в деньгах. Без помощи денежного расчета люди не смогли бы даже узнать, обещают ли одни процессы не считая продолжительности периода производства более высокую производительность, чем другие. Без выражения в деньгах невозможно сравнивать затраты, требующиеся для различных процессов. Бухгалтерский учет капитала начинается с рыночных цен капитальных товаров, предназначенных для дальнейшего производства, сумма которых называется капиталом. Он регистрирует любое расходование этого фонда и цены любого поступления, вызванного этими затратами. В конце концов такой учет устанавливает окончательный итог всех этих изменений строения капитала и тем самым успех или неудачу всего процесса. Он отражает все промежуточные этапы, а не только конечный результат. Этот учет генерирует промежуточные балансы на любую необходимую дату, а также отчеты о прибылях и убытках для любой части или этапа этого процесса. В рыночной экономике он является незаменимым компасом производства.
В рыночной экономике производство представляет собой непрерывные, никогда не кончающиеся поиски, расщепленные на огромное множество частичных процессов. Бесчисленные процессы производства с различными периодами производства происходят одновременно. Они дополняют друг друга и в то же время соперничают друг с другом за редкие факторы производства. Непрерывно либо путем сбережения накапливается новый капитал, либо в результате чрезмерного потребления проедается ранее накопленный капитал. Производство распределено между многочисленными отдельными заводами, фермами, мастерскими и предприятиями, каждые из которых служат ограниченным целям. Промежуточные продукты, или капитальные блага, произведенные факторы дальнейшего производства по ходу событий переходят из рук в руки; они проходят один завод за другим до тех пор, пока в конце концов потребительские товары не доходят до тех, кто их использует и получает от них удовольствие. Общественный процесс производства никогда не останавливается. В каждое мгновение происходят бесчисленные процессы, одни из которых ближе, другие дальше от достижения своих особых задач.
Каждый передел этого глобального безостановочного производства богатства основан на сбережении и подготовительной работе предшествующих поколений. Мы являемся счастливыми наследниками наших отцов и праотцов, накопивших капитальные блага, с помощью которых мы работаем сегодня. Мы любимые дети эпохи электричества все еще продолжаем получать выгоды от первоначальной экономии первобытных рыболовов, которые, изготавливая первые сети и лодки, посвящали часть своего рабочего времени обеспечению отдаленного будущего. Если дети этих легендарных рыболовов износили бы эти промежуточные продукты сети и лодки, не заменив их новыми, то они уничтожили бы капитал, и процесс экономии и накопления нужно было бы начинать заново. Мы более обеспечены, чем предшествующие поколения, поскольку оснащены капитальными благами, которые они накопили для нас[Эти соображения опрокидывают возражения, выдвинутые против теории временного предпочтения Фрэнком Х. Найтом в его статье Capital, Time and the Interest Rate (Economica. N.s. I. 257286).].
Бизнесмен, действующий человек, целиком и полностью захвачен только одним делом: извлечь максимальную выгоду из всех наличных средств, способных улучшить будущие условия существования. Он смотрит на существующее положение не с целью проанализировать и понять его. Классифицируя средства с целью дальнейшего производства и оценивая их важность, бизнесмен пользуется поверхностными практическими правилами. Он различает три класса факторов производства: данные природой материальные ресурсы, человеческий ресурс труд и капитальные блага, промежуточные ресурсы, произведенные в прошлом. Бизнесмен не анализирует природу капитальных благ. В его глазах они являются средствами повышения продуктивности труда. Он простодушно приписывает им собственную производительную силу. Бизнесмен не сводит их содействие к природе и труду. Он не задается вопросом, как они появились на свет. Капитальные блага принимаются в расчет только в той мере, насколько могут способствовать успеху его усилий.
Этот способ рассуждения годится для бизнесмена. Но со стороны экономистов было бы серьезной ошибкой соглашаться с таким поверхностным взглядом коммерсанта. Они заблуждаются, классифицируя капитал как независимый фактор производства наряду с природными материальными ресурсами и трудом. Капитальные блага ресурсы дальнейшего производства, произведенные в прошлом, не являются независимыми факторами. Они представляют собой объединенные результаты двух первичных факторов природы и труда, истраченных в прошлом. Они не имеют собственной производительной силы.
Неправильно также называть капитальные блага накопленными трудом и природой. Скорее они накоплены трудом, природой и временем. Разница между производством без помощи капитальных благ и производством, сопровождающимся применением капитальных благ, заключается во времени. Капитальные блага это промежуточные станции на пути, ведущем от самого начала производства к его конечной цели, изнанка потребительских благ. Тот, кто применяет в производстве капитальные блага, имеет одно огромное преимущество перед теми, кто начинает без них: по времени он ближе к конечной цели своих устремлений.
Не существует проблемы так называемой производительности капитальных благ. Разница между ценой капитального блага, т.е. машины, и суммой цен комплиментарных первичных факторов производства, требующихся для ее воспроизведения, полностью определяется временной разницей. Тот, кто использует машину, находится ближе к цели производства. Его производственный период короче, чем у его конкурента, вынужденного начинать с самого начала. Приобретая машину, он покупает первичные факторы производства, израсходованные при ее производстве, плюс время, на которое его производственный период короче.
Ценность времени, т.е. временное предпочтение, или более высокая оценка удовлетворения потребностей в ближайшем по сравнению с более отдаленным будущим, является существенным элементом человеческой деятельности. Она обусловливает любой выбор и любое действие. Нет такого человека, для которого не имеет значения разница между раньше и позже. Временной элемент играет определяющую роль в формировании всех цен на все товары и услуги.
4. Период производства, время ожидания и период предусмотрительности
Если бы кто-то решил измерить длину периода производства, затраченного на изготовление имеющихся благ, то ему пришлось бы проследить их историю до точки, в которой имело место расходование первичных факторов производства. Ему необходимо было бы установить, когда природные ресурсы были впервые использованы в процессах, которые помимо участия в производстве других товаров в конечном счете также внесли свой вклад в производство рассматриваемых благ. Решение этой проблемы потребовало бы разрешения проблемы физического вменения. Необходимо было бы количественно установить вклад инструментов, сырья и труда, прямо или косвенно использованных в производстве данного блага, в конечный результат. В своем исследовании ему пришлось бы вернуться к изначальному накоплению капитала, ведущего свое происхождение от экономии людей, живших прежде и еле-еле сводивших концы с концами. Неразрешимость проблемы физического вменения останавливает нас на первых же шагах этого процесса.
Ни действующий человек, ни экономическая теория не нуждаются в измерении времени, потраченного в прошлом на производство благ, существующих сегодня. Они не воспользовались бы этой информацией, даже если бы и имели ее. Перед действующим человеком стоит проблема извлечения максимальных выгод от наличного запаса благ. Его выбор направлен на такое использование каждой части этого запаса, чтобы удовлетворить самые настоятельные из еще неудовлетворенных потребностей. Чтобы решить эту задачу, он должен знать время ожидания, отделяющее его от достижения различных целей, среди которых он должен выбирать. Как уже отмечалось и что следует подчеркнуть еще раз, ему не нужно оглядываться на историю имеющихся капитальных благ. Действующий человек принимает в расчет время ожидания и период производства, всегда начиная с сегодняшнего дня. Точно так же, как нет необходимости знать, сколько труда и материальных ресурсов потрачено для производства продуктов, имеющихся сегодня, нет необходимости знать, и сколько времени потребовало их производство. Вещи оцениваются исключительно с точки зрения пользы, которую она может принести для удовлетворения будущих потребностей. Принесенные жертвы и время, поглощенное их производством, к делу не относятся. Они принадлежат навсегда ушедшему прошлому.
Необходимо понять, что все экономические категории относятся к человеческой деятельности и напрямую не имеют ничего общего с физическими свойствами вещей. Экономическая теория наука не о вещах и услугах, а о человеческом выборе и деятельности. Праксиологическая концепция времени это не концепция физики или биологии. Она обращается к раньше или позже, как они действуют в субъективных оценках действующих субъектов. Различие между капитальными благами и потребительским благами не является жестким, основанным на их физических или физиологических свойствах. Оно зависит от положения действующих субъектов и стоящего перед ними выбора. Одни и те же товары могут считаться как капитальными, так и потребительскими благами. Запас благ, готовых для немедленного использования, является капитальным благом с точки зрения человека, смотрящего на него как на средства существования себя самого и рабочих на протяжении времени ожидания.
Увеличение количества наличных капитальных благ является необходимым условием внедрения процессов, производственный период, а следовательно, и время ожидания которых продолжительнее. Если кто-то желает достичь целей более отдаленных по времени, то он должен прибегнуть к более длительному периоду производства, поскольку в течение более короткого производственного периода поставленной цели достичь невозможно. Поскольку процессы, у которых объем выпуска на единицу затрат ниже, были выбраны только за счет того, что характеризовались более коротким периодом производства, то если кто-то желает обратиться к методам производства, у которых объем выпуска на единицу затрат выше, он должен удлинить производственный период. Но, с другой стороны, не каждое направление, выбранное для использования капитальных благ, накопленных путем дополнительной экономии, требует производственного процесса, у которого период производства, начиная с сегодняшнего дня и до созревания продукта, длиннее, чем у всех процессов, уже принятых на вооружение прежде. Может случиться так, что люди, удовлетворив свои наиболее насущные нужды, теперь захотят товаров, которые можно произвести за сравнительно короткий период. Причина, по которой эти товары не были произведены прежде, состояла не в том, что необходимый для их изготовления производственный период считался слишком длинным, а в том, что для требуемых ресурсов существовали более насущные направления использования.
Утверждая, что любое увеличение наличного запаса капитальных благ приводит к удлинению производственного периода, рассуждают следующим образом: если а блага, произведенные прежде, а b блага, произведенные по ходу новых процессов, начатых за счет увеличения капитальных благ, то очевидно, что а и b люди должны ждать дольше, чем если бы они ждали одно а. Чтобы произвести а и b, необходимо приобрести капитальные блага, требующиеся для производства не только а, но и b. Если некто израсходовал на немедленное потребление средства существования, сэкономленные для получения в распоряжение рабочих с целью производства b, то он достиг удовлетворения некоторых потребностей раньше.
Трактовка проблемы капитала, принятая теми экономистами, которые противостоят так называемой австрийской точке зрения, предполагает, что оборудование, применяемое в производстве, однозначно определяется данным состоянием технологического знания. С другой стороны, экономисты австрийской школы показывают, что именно запас капитальных благ, доступный в каждый момент времени, определяет, какие из множества технологических методов производства будут применены[См.: Hayek F.A. The Pure Theory of Capital. London, 1941. P. 48. На самом деле неудобно присваивать определенным направлениям мысли национальные ярлыки. Как заметил Хайек (с. 41 сн. 1), английские экономисты классической школы со времен Рикардо, а особенно Дж.С. Милля (последний, возможно, частично под влиянием Дж. Рэя), были в некоторых отношениях большими австрийцами, чем их нынешние англосаксонские последователи.]. Правильность австрийской точки зрения можно легко продемонстрировать, исследовав проблему относительного недостатка капитала.
Давайте посмотрим на положение в стране, страдающей от недостатка капитала. Возьмем, например, положение дел в Румынии в 1860 г. Недостаток испытывался отнюдь не в технологических знаниях. Не были секретом технологические методы, применяемые в передовых странах Запада. Они были описаны в бесчисленных книгах и изучались во многих школах. Элита румынской молодежи получила о них полную информацию в технических университетах Австрии, Швейцарии и Франции. Сотни иностранных специалистов были готовы применить свои знания и навыки в Румынии. Нужны были капитальные блага, необходимые для преобразования отсталого производственного аппарата, транспорта и связи Румынии в соответствии с западными стандартами. Если помощь, оказываемая румынам со стороны передовых западных стран, заключалась бы просто в обеспечении технологическим знанием, то они увидели бы, что потребуется очень много времени, чтобы сравняться с Западом. Первое, что им нужно было сделать, это делать сбережения, чтобы освободить рабочих и материальные факторы производства для выполнения более продолжительных процессов. Только затем они последовательно могли бы произвести оборудование для заводов, которые в дальнейшем могли бы произвести оснастку, требующуюся для сооружения и функционирования современных заводов, ферм, шахт, железных дорог, телеграфных линий и зданий. Прошли бы десятилетия, прежде чем они смогли бы наверстать упущенное время. Не было бы никакого способа ускорить этот процесс иначе, как ограничивая текущее потребление на протяжении промежуточного периода, насколько позволяет физиология.
Однако события развивались по-другому. Капиталистический Запад ссужал отсталым странам капитальные блага, необходимые для мгновенного преобразования большей части методов производства. Это экономило их время и позволяло очень скоро повысить производительность труда. Для румын эффект состоял в том, что они смогли немедленно воспользоваться преимуществами современных технологий. Все происходило так, как если бы они задолго до этого начали делать сбережения и накапливать капитальные товары.
Дефицит капитала означает, что субъект находится дальше от достижения преследуемой цели, чем если бы он начал преследовать ее раньше. Поскольку он не позаботился сделать это в прошлом, то сейчас он нуждается в промежуточных продуктах, хотя природные ресурсы, из которых их можно произвести, имеются в наличии. Нехватка капитала это недостаток времени. Это следствие того, что субъект поздно начал движение к данной цели. Невозможно описать выгоды, извлекаемые из наличных капитальных благ, и ущерб от их нехватки, не обращаясь к временному элементу раньше или позже[См.: Jevons W.S. The Theory of Political Economy. 4th ed. London, 1924. P. 224229.].
Иметь в своем распоряжении капитальные блага то же самое, что находиться ближе к преследуемой цели. Увеличение наличных капитальных благ позволяет достичь отдаленных по времени целей без вынужденного ограничения потребления. С другой стороны, потеря капитальных благ делает необходимым либо воздержаться от преследования целей, к которым можно было стремиться прежде, либо ограничить потребление. Иметь в своем распоряжении капитальные блага означает при прочих равных условиях[Это подразумевает и равенство количества имеющихся природных факторов.] выигрыш во времени. По сравнению с теми, кто испытывает недостаток капитальных благ, капиталист при данном состоянии технологического знания способен достичь определенной цели раньше, не ограничивая потребление и не увеличивая затраты на труд и природные материальные факторы производства. Его преимущество во времени. Соперник, наделенный меньшим запасом капитальных благ, может сравняться с лидером, только ограничивая потребление.
Преимущество западных народов перед всеми остальными состоит в том, что они давным-давно создали политические и институциональные условия, требующиеся для плавного и в целом непрерывного развития процесса крупномасштабной экономии, накопления капитала и инвестиций. Тем самым к середине XIX в. они уже достигли благосостояния, далеко превосходящего благосостояние рас и народов, менее преуспевших в замене идей хищного милитаризма на идеи алчного капитализма. Оставленным на произвол судьбы и без помощи иностранного капитала этим отсталым народам потребовалось бы гораздо больше времени, чтобы усовершенствовать свои методы производства, транспорт и коммуникации.
Без уяснения важности этого крупномасштабного перемещения капитала невозможно понять ход мировых событий и развитие отношений между Западом и Востоком на протяжении последних веков. Запад дал Востоку не только технологические и терапевтические знания, но и капитальные блага, необходимые для немедленного практического применения этих знаний. Благодаря импорту иностранного капитала народы Восточной Европы, Азии и Африки получили возможность раньше воспользоваться плодами современной промышленности. В некоторой степени они были освобождены от необходимости ограничивать свое потребление, чтобы накопить достаточный запас капитальных благ. Именно в этом состояла подлинная природа мнимой эксплуатации отсталых народов со стороны западного капитализма, о которой так сокрушались их националисты, а также марксисты. Это было оплодотворение экономически отсталых народов богатством более передовых наций.
Выгоды были обоюдными. Иностранные инвестиции западных капиталистов стимулировались спросом со стороны внутренних потребителей. Потребители требовали товаров, которые вообще невозможно было произвести дома, а также удешевления товаров, которые можно было произвести дома только с более высокими издержками. Если бы потребители капиталистического Запада вели себя по-другому или если бы институциональные препятствия экспорта капитала оказались непреодолимыми, то не случилось бы никакого экспорта капитала. Вместо горизонтальной экспансии за рубеж происходила бы внутренняя вертикальная экспансия.
Изучение последствий интернационализации рынка капитала, его функционирования и в конце концов распада, вызванного политикой экспроприации, проводимой принимающими странами, является задачей истории, а не каталлактики. Каталлактика должна исследовать только последствия более богатого или более бедного запаса капитальных благ. Сравним положение в двух изолированных рыночных системах А и В. Обе равны по размеру и населению, состоянию технологических знаний и природных ресурсов. Отличаются они только запасами капитальных благ, которые в А больше, чем в В. Из этого следует, что в А многие применяемые производственные процессы обеспечивают больший выпуск продукции на единицу затрат, чем те, которые используются в В. Жители В не могут рассматривать возможность принятия на вооружение этих процессов из-за относительного недостатка капитальных благ. Принятие этих процессов потребует ограничения потребления. Многие операции, которые в А выполняются трудосберегающими машинами, в В производятся с помощью ручного труда. В А производимые товары имеют более длительный срок службы; в В должны отказываться от их производства, хотя удлинение срока службы достигается менее, чем пропорциональным увеличением затрат. В А производительность труда, а, следовательно, и заработная плата, и уровень жизни наемных работников выше, чем в В[См.: Clark J.B. Essentials of Economic Theory. New York, 1907. P. 133 ff.].
Продление периода предусмотрительности за пределы ожидаемой продолжительности жизни действующего субъекта
Субъективные оценки, определяющие выбор между удовлетворением в более близком или более отдаленном периоде будущего, выражают настоящие, а не будущие оценки. Они сравнивают значимость, приписываемую сегодня удовлетворению в более близком будущем, со значимостью, приписываемой сегодня удовлетворению в более отдаленном будущем. Беспокойство, которое действующий человек желает насколько возможно устранить, всегда является настоящим беспокойством, т.е. беспокойством, ощущаемым непосредственно в момент действия, и всегда относится к будущим условиям. Субъект действия сегодня недоволен состоянием дел в различные периоды будущего и пытается изменить его посредством целенаправленного поведения.
Если действие направлено прежде всего на улучшение условий существования других людей и поэтому обычно называется альтруистическим, то беспокойство, которое желает устранить действующий субъект, представляет собой его собственную неудовлетворенность ожидаемым состоянием дел других людей в различные периоды будущего. Заботясь о других людях, он стремится к облегчению собственной неудовлетворенности.
Поэтому нет ничего удивительного, что действующий человек часто стремится продлить период предусмотрительности за пределы ожидаемой продолжительности своей собственной жизни.
Некоторые приложения теории предпочтения времени
Любой раздел экономической науки может подвергнуться искаженному преподнесению и истолкованию со стороны людей, стремящихся оправдать или подтвердить ложные доктрины, лежащие в основе их партийных программ. Чтобы насколько возможно предотвратить подобные злоупотребления, представляется целесообразным добавить к нашему изложению теории предпочтения времени несколько пояснительных замечаний.
Некоторые школы научной мысли категорически отрицают, что люди отличаются друг от друга врожденными качествами, унаследованными от своих предков[О марксистской атаке на генетику см.: Лысенко Т.Д. О наследственности и ее изменчивости. М.: ОГИЗ Сельхозиздат, 1944. Критическая оценка этой полемики дана в: Baker J.R. Science and the Planned State. New York, 1945. P. 7176.]. По их мнению, единственное различие между белыми людьми западной цивилизации и эскимосами состоит в том, что последние задержались в своем развитии в направлении современной индустриальной цивилизации. Простая разница во времени в несколько тысяч лет незначительна, если сравнивать ее со многими сотнями тысяч лет, которые заняла эволюция человека от животного состояния человекообразных предков к современному человеку разумному. Они не разделяют предположения о том, что существуют расовые различия между человеческими особями.
Праксиология и экономическая теория чужды проблемам, поднятым в этой дискуссии. Однако они должны принять меры предосторожности, чтобы не попасть под влияние фанатической энергии этого столкновения антагонистических идей. Если бы те, кто фанатически отвергает учения современной генетики, не были абсолютно невежественны в экономической науке, то они наверняка попытались бы обратить в свою пользу теорию предпочтения времени. Они сослались бы на то обстоятельство, что превосходство западных наций состоит в том, что они просто раньше начали процесс сбережения и накопления капитальных благ. Разницу во времени они объяснили бы случайными факторами, лучшими возможностями, предлагаемыми средой.
Возражая на это, следует подчеркнуть тот факт, что фора по времени, имеющаяся у западных стран, обусловлена идеологическими факторами, которые нельзя свести просто к действию среды. То, что называется человеческой цивилизацией, по сей день находится на пути развития от сотрудничества, основанного на гегемонических связях, к сотрудничеству, основанному на договорных связях. Но в то время, как одни расы и народы задержались на ранних этапах этого движения, другие продолжали продвигаться вперед. Выдающаяся особенность западных народов заключалась в том, что они больше преуспели в сдерживании духа хищного милитаризма, чем остальное человечество, и создали общественные институты, необходимые для сбережений и инвестиций в более широком масштабе. Даже Маркс не оспаривал того, что частная инициатива и частная собственность на средства производства были необходимым этапом на пути от первобытной нужды к более удовлетворительным условиям Западной Европы и Северной Америки XIX в. Ост-Индии, Китаю, Японии и мусульманским странам не хватало институтов, гарантирующих права индивида. Произвол пашей, кади, раджей, мандаринов и дайме не способствовал крупномасштабному накоплению капитала. Основой беспрецедентного экономического прогресса на Западе стали правовые гарантии, эффективно защищающие индивида от экспроприаций и конфискаций. Эти законы не были результатом случая, исторической случайности или географического положения. Они были продуктами разума.
Мы не знаем, как развивалась бы история Азии и Африки, если эти народы были бы предоставлены сами себе. В реальности же некоторые из этих народов были подчинены европейскому господству, а другие подобно Китаю и Японии под давлением военно-морской мощи были вынуждены открыть свои границы. Достижения западного индустриализма пришли к ним из-за рубежа. Они были готовы воспользоваться иностранным капиталом, предоставленным им в кредит, а также инвестированным на их территории. Но они весьма медленно воспринимали идеологию, из которой возник современный индустриализм. Их восприятие западного образа жизни поверхностна.
Мы находимся в середине революционного процесса, который очень скоро покончит со всеми разновидностями колониализма. Эта революция не ограничивается странами, подчиненными господству Британии, Франции или Голландии. Даже те страны, которые пользовались иностранным капиталом без ущерба для своей политической независимости, стремятся свергнуть то, что они называют игом иностранных капиталистов. Они экспроприируют иностранцев с помощью различных механизмов: дискриминационного налогообложения, аннулирования долгов, неприкрытой конфискации, валютных ограничений. Мы находимся накануне полного распада международного рынка капитала. Экономические последствия этого события очевидны; его политическое эхо непредсказуемо.
Чтобы оценить политические последствия дезинтеграции международного рынка капитала, необходимо вспомнить, к каким результатам привела интернационализация рынка капитала. В условиях конца XIX в. не имело значения, подготовлена и оснащена ли страна необходимым капиталом, чтобы соответствующим образом использовать природные ресурсы на своей территории. Доступ к природным богатствам любой территории был практически свободен. Государственные границы не останавливали капиталистов и промоутеров в поисках наиболее выгодных возможностей для инвестиций. Что касается инвестиций в наиболее выгодное использование известных природных ресурсов, то большую часть земной поверхности можно было считать интегрированной в единую мировую рыночную систему. Конечно, на некоторых территориях, таких, как Британская и Голландская Восточные Индии и Малайя, этот результат был достигнут с помощью колониальных режимов, а местные правительства этих территорий, возможно, никогда сами не создали бы институциональную среду, необходимую для импорта капитала. Но Восточная и Южная Европа и западное полушарие по собственной воле присоединились к сообществу международного рынка капитала.
Марксисты пытались обвинять иностранные займы и инвестиции в жажде войны, покорения и колониальной экспансии. А на самом деле интернационализация рынка капитала вместе со свободной торговлей и свободой миграции способствовала устранению экономических стимулов войны и покорения. Для человека больше не имело значения, где проведены политические границы его страны. Они не сдерживали предпринимателей и инвесторов. Как раз те страны, которые в эпоху, предшествовавшую первой мировой войне, были в первых рядах международных кредиторов и инвесторов, больше всего были подвержены идеям миролюбивого разлагающегося либерализма. Среди основных стран-агрессоров России, Италии и Японии не было экспортеров капитала; они сами нуждались в иностранном капитале для разработки природных ресурсов. Империалистические авантюры Германии не были поддержаны представителями большого бизнеса и финансов[См.: Mises L. Omnipotent Government. New Haven, 1944. P. 99, а также цитируемую здесь литературу.].
Исчезновение международного рынка капитала полностью изменит условия. Это уничтожит свободный доступ к природным ресурсам. Если социалистические правительства экономически отсталых стран будут испытывать недостаток капитала для разработки своих природных ресурсов, то не будет существовать способа для исправления этой ситуации. Если бы эта система была принята 100 лет назад, то эксплуатация нефтяных полей Мексики, Венесуэлы и Ирана, закладка каучуковых плантаций в Малайе или развитие бананового производства в Центральной Америке оказались бы невозможными. Нереально предполагать, что передовые страны навечно согласятся с подобным положением дел. Они прибегнут к единственному методу, который позволит им получить доступ к крайне необходимому сырью: к завоеванию. Война единственная альтернатива свободе иностранных инвестиций, реализуемой через международный рынок капитала.
Приток иностранного капитала не причиняет вреда принимающим странам. Именно европейский капитал значительно ускорил непостижимое экономическое развитие Соединенных Штатов и британских доминионов. Благодаря иностранному капиталу страны Латинской Америки и Азии сегодня оснащены производственными мощностями и транспортом, которыми они еще долго не располагали бы, не прими они эту помощь. Реальные ставки заработной платы и доходы фермеров в этих областях сегодня выше, чем они были бы в отсутствие иностранного капитала. Уже то, что сегодня почти все страны активно выпрашивают иностранную помощь, развенчивает мифы марксистов и националистов.
Однако само по себе стремление импортировать капитал не воскресит международный рынок капитала. Зарубежные инвестиции и кредиты возможны только в том случае, если принимающие страны безусловно и искренне привержены принципам частной собственности и не планируют впоследствии экспроприировать иностранных капиталистов. Именно экспроприации и разрушили международный рынок капитала.
Государственные кредиты не заменяют функционирования международного рынка капитала. Если они выделены на коммерческих условиях, то они не в меньшей степени, чем частные кредиты, предполагают признание прав собственности. Если они выделены, как это обычно бывает, фактически в качестве субсидии, независимо от выплаты основного долга и процентов, то они налагают ограничения на государственную независимость должника. По сути подобные кредиты являются ценой за военную помощь в приближающейся войне. Военные соображения уже играли важную роль в годы, когда европейские государства готовились к великим войнам нашей эпохи. Самым ярким примером являются огромные суммы, которые французские капиталисты, загнанные в угол правительством Третьей республики [62], ссудили царской России. Цари использовали эти займы для подготовки к войне, а не для совершенствования производственного аппарата России.
5. Адаптируемость капитальных благ
Капитальные блага представляют собой промежуточные этапы на пути к определенной цели. Если во время периода производства цель претерпевает изменения, то не всегда оказывается возможным использовать уже имеющиеся промежуточные продукты для достижения новой цели. Одни капитальные блага могут стать абсолютно бесполезными, а все затраты по их производству теперь оказываются потерями. Другие можно использовать для нового проекта, но только после процесса подгонки; затраты, необходимые для внесения этих изменений, можно было бы сэкономить, если бы с самого начала были поставлены новые цели. Третья группа капитальных благ может использоваться для нового процесса без каких-либо изменений; однако, если бы в момент их производства было известно, что они будут использоваться по-другому, то можно было бы при меньших издержках произвести другие товары, которые могут оказывать те же самые услуги. Наконец, существуют капитальные блага, которые можно использовать как в изначальном проекте, так и в новом.
Мы упоминаем эти очевидные факты только с целью рассеять распространенные недоразумения. Вне конкретных капитальных благ не существует никакого абстрактного или идеального капитала. Если пренебречь ролью остатков наличности в составе капитала (эта проблема будет рассмотрена в одном из последующих параграфов), то мы должны признать, что капитал всегда воплощен в определенных капитальных товарах и испытывает на себе все воздействия, что и последние. Ценность определенного количества капитала является производной от ценности капитальных благ, в которых он воплощен. Денежный эквивалент определенного количества капитала представляет собой сумму денежного эквивалента совокупности капитальных товаров, на которые ссылается тот, кто говорит о капитале в абстрактном смысле. Нет ничего, что можно было бы назвать свободным капиталом. Капитал всегда находится в виде определенных капитальных товаров. Капитальные товары лучше подходят для одних целей, хуже для других и совсем не годятся для третьих. Поэтому любая единица капитала в той или иной степени является фиксированным капиталом, т.е. приспособленным к определенному процессу производства. Различение бизнесменами основного и оборотного капитала количественное, а не качественное. Все, что действительно в отношении основного капитала, действительно, хотя и в меньшей степени, и в отношении оборотного капитала. Все капитальные товары имеют более или менее специфический характер. Разумеется, вряд ли большая их часть сделается бесполезной вследствие изменений потребностей и планов.
Чем больше некий производственный процесс приближается к своей конечной цели, тем теснее становится связь между его промежуточными продуктами и целью, к которой он стремится. Металл имеет менее специфический характер, чем металлическая труба, металлическая труба менее специфична, чем металлическая деталь. Как правило, перестройка производственного процесса тем труднее, чем дальше он зашел и чем ближе он к завершению, к выпуску потребительских товаров.
Наблюдая процесс накопления капитала с самого начала, легко убедиться, что не существует ничего похожего на свободный капитал. Существует лишь капитал, воплощенный в блага более специфического характера и блага менее специфического характера. Когда изменяются потребности или мнения относительно способов удовлетворения потребностей, соответственно изменяется и ценность капитальных благ. Дополнительные капитальные блага могут появиться только в результате задержки потребления до завершения текущего производства. Дополнительный капитал непосредственно в момент своего появления на свет уже воплощен в конкретные капитальные блага. Эти товары должны быть произведены, прежде чем они смогут как избыток производства над потреблением стать капитальными благами. Опосредующая роль денег в последовательности этих событий будет исследована позже. Здесь мы должны только осознать, что свободным капиталом не располагает даже капиталист, весь капитал которого состоит из денег и денежных требований. Его фонды привязаны к деньгам. Они подвержены влиянию изменений покупательной способности денег, а также насколько они вложены в требования определенных сумм денег влиянию изменений платежеспособности должников.
Целесообразно вместо вводящего в заблуждение различения основного и оборотного капитала ввести понятие адаптируемости капитала. Адаптируемость капитальных благ это возможность приспособить их использование к изменениям в условиях производства. В зависимости от условий степень адаптируемости меняется. Она никогда не совершенна, т.е. не проявляется относительно любых возможных изменений в начальных данных. В случае абсолютно специфических факторов она полностью отсутствует. Поскольку необходимость изменения первоначально планируемого назначения капитала вызывается непредвиденным изменением начальных данных, то невозможно говорить об адаптируемости вообще без указания на случившиеся или ожидаемые изменения исходной информации. Радикальное изменение условий может сделать капитальные товары, прежде считавшиеся легко адаптируемыми, либо вовсе неадаптируемыми, либо адаптируемыми только с определенными затруднениями.
Очевидно, что на практике проблема адаптируемости имеет более важное значение для товаров, оказывающих серию услуг на протяжении некоторого периода времени, чем для капитальных товаров, служба которых исчерпывается оказанием одной услуги на протяжении процесса производства. Неиспользуемые производственные мощности заводов и транспортных средств, а также демонтаж оборудования, которое в соответствии с запланированным сроком службы было предназначено для более длительного использования, важнее выбрасывания изделий и одежды, вышедших из моды, и товаров, подверженных физической порче. Проблема адаптируемости является специфической проблемой капитала и капитальных благ лишь постольку, поскольку бухгалтерский учет капитала делает ее особенно очевидной в отношении капитальных благ. В сущности это явление также присутствует и в случае потребительских благ, которые приобретаются индивидом для личного пользования и потребления. В случае изменения условий, вызвавших их приобретение, проблема адаптируемости становится актуальной и для них.
Капиталисты и предприниматели в роли собственников капитала никогда не являются совершенно свободными; они никогда не находятся накануне первого решения и действия, которыми окажутся связаны в дальнейшем. Они всегда тем или иным образом вовлечены. Их средства не пребывают вне общественного процесса производства, а всегда во что-то инвестированы. Если они обладают наличными деньгами, то в зависимости от состояния рынка это является либо разумным, либо неразумным вложением. Удобный момент для покупки конкретных факторов производства, которые они должны будут рано или поздно приобрести, уже прошел либо еще не настал. В первом случае хранение наличных денег неразумно, ибо они упустили возможность. Во втором случае их выбор верен.
Расходуя деньги на покупку конкретных факторов производства, капиталисты и предприниматели оценивают блага исключительно с точки зрения ожидаемого будущего состояния рынка. Цены, которые они платят, согласованы с обстоятельствами будущего в том виде, как они оценивают их сегодня. Ошибки, совершенные в прошлом при производстве капитальных благ, сегодня не обременяют покупателя; сфера их действия распространяется только на продавцов. В этом смысле предприниматель, покупающий капитальные блага для будущего производства за деньги, перечеркивает прошлое. Изменения в оценке ценности и ценах приобретаемых факторов производства, случившиеся в прошлом, не оказывают влияния на его предпринимательские замыслы. Только в этом смысле можно сказать, что собственник наличных денег владеет ликвидными средствами и является свободным.
6. Влияние прошлого на деятельность
Чем дальше заходит накопление капитальных благ, тем значительнее становится проблема адаптируемости. Примитивные методы крестьян и кустарей прежних эпох можно было приспособить к новым задачам легче, чем современные капиталистические методы. Постоянно происходящие в наше время изменения в технологическом знании и потребительском спросе отменяют многие планы, направляющие ход производства, и ставят вопрос о том, следует ли продолжать двигаться по начатому пути.
Людей может захватить дух стремительных нововведений, торжествуя над инерцией праздности и лености, поощряя пассивных рабов рутины на радикальное аннулирование традиционных оценок и решительно побуждая людей пойти новым путем к новым целям. Доктринеры могут забыть, что во всех наших проявлениях мы наследники наших отцов и что нашу цивилизацию, являющуюся результатом долгой эволюции, невозможно трансформировать одним махом. Как бы ни была сильна склонность к нововведениям, она ограничивается действием сил, заставляющих людей не отклоняться слишком опрометчиво от курса, выбранного их предшественниками. Все материальное богатство представляет собой сухой остаток прошлой деятельности и воплощено в конкретных капитальных благах ограниченной адаптируемости. Накопленные капитальные блага ориентируют действия живущих в направлении, которые сами бы они не выбрали, если бы их свобода выбора не была ограничена связывающим действием, совершенным в прошлом. Выбор целей и средств для достижения этих целей обусловлен прошлым. Капитальные блага представляют собой консервативный элемент. Они вынуждают нас приспосабливать свои действия к условиям, созданным нашим предыдущим поведением, а также размышлениями, выбором и деятельностью ушедших поколений.
Мы можем представить себе, как обстояли бы дела, если бы мы сами, вооруженные нашим сегодняшним знанием природных ресурсов, географии, технологии и гигиены, организовали все производственные процессы и соответственно изготавливали бы все капитальные блага. Мы бы расположили центры производства в других местах. Мы бы расселились по земной поверхности по-другому. Некоторые плотно населенные сегодня районы, заполненные заводами и фермами, были бы заняты в меньшей степени. Все предприятия были бы оснащены наиболее эффективными оборудованием и механизмами. Размер каждого из них соответствовал бы наиболее экономичному использованию производственных мощностей. В мире нашего совершенного планирования не было бы места ни технологической отсталости, ни простаивающим производственным мощностям, ни ненужной транспортировке людей или товаров. Производительность человеческих усилий намного превосходила бы наше реальное несовершенное состояние.
Произведения социалистов переполнены подобными утопическими фантазиями. Называют ли они себя социалистами-марксистами или социалистами-немарксистами, технократами или просто сторонниками планирования, все они стремятся продемонстрировать нам, как нелепо устроена реальность и как счастливо люди могли бы жить, если бы наделили реформаторов диктаторскими полномочиями. Только несовершенство капиталистического способа производства, говорят они, мешает человечеству насладиться всеми удовольствиями, которые может обеспечить современный уровень технологического знания.
Фундаментальная ошибка этого рационалистического романтизма состоит в неправильном понимании характера имеющихся капитальных благ и их редкости. Промежуточные продукты, имеющиеся у нас сегодня, были произведены в прошлом нашими предками и нами самими. Планы, направлявшие их производство, были результатом тогдашних представлений относительно целей и технологических процессов. Если мы ставим другие цели и выбираем другие методы производства, то мы сталкиваемся с альтернативой. Мы должны либо оставить неиспользуемыми большую часть имеющихся капитальных благ и начать заново производить современное оборудование, либо мы должны, насколько возможно, приспособить наши производственные процессы к специфическому характеру наличных капитальных благ. Как и всегда в рыночной экономике, выбор остается за потребителями. Покупая или не покупая, они урегулируют эту проблему. Выбирая между старым жилищем и новым, оборудованным всеми современными удобствами, между железной дорогой и автомобилем, между газовым и электрическим освещением, между хлопком и синтетическими тканями, между шелковыми и нейлоновыми чулками, они неявно выбирают между продолжением использования ранее накопленных капитальных благ и их списанием. Если старые здания, в которых еще долго можно жить, преждевременно не разрушаются и не заменяются современными домами, поскольку наниматели не готовы платить более высокую арендную плату и предпочитают удовлетворять другие желания вместо проживания в более удобных домах, то очевидно, каким образом текущее потребление обусловлено условиями прошлого.
Тот факт, что не каждое технологическое усовершенствование внедряется мгновенно повсюду, бросается в глаза не больше, чем то, что не все выбрасывают свою старую машину или одежду, как только на рынке появляется более хорошая машина или в моду входят новые модели одежды. Здесь людьми движет недостаток имеющихся товаров.
Предположим, создан новый станок, более совершенный, чем применявшийся прежде. Откажется ли завод от старых, менее эффективных станков несмотря на то, что их можно эксплуатировать и дальше, и заменит их новой моделью, зависит от степени превосходства нового механизма. Списание старого оборудования экономически разумно только в том случае, если это превосходство достаточно велико, чтобы компенсировать требующиеся дополнительные затраты. Пусть р цена нового станка, q цена, которую можно выручить за старый станок, продав его по цене металлолома, а затраты на производство одного изделия на старом станке, b затраты на производство одного изделия на новом станке без учета затрат на его приобретение. Предположим далее, что достоинство нового станка заключается только в лучшем использовании сырья и труда, а не в производстве большего количества продукции и что поэтому годовой выпуск z остается без изменений. Замена старого станка новым является выгодной, если доход z (а b) покроет затраты p q. Мы можем пренебречь списанием амортизации, предположив, что ежегодные нормы для новой машины не больше, чем для старой. Те же самые соображения верны и для переноса уже существующего завода оттуда, где условия менее благоприятны, туда, где предлагаются более благоприятные условия.
Технологическая отсталость и экономическая неэффективность это две разные вещи и их нельзя смешивать друг с другом. Может статься, что производственный комплекс, с технологической точки зрения представляющий вчерашний день, в состоянии успешно конкурировать с комплексом, лучше оснащенным или выгоднее расположенным. Все решает сравнение степени превосходства, обеспечиваемой технологически более эффективным оборудованием или более благоприятным расположением, с дополнительными затратами на перестройку. Это отношение зависит от адаптируемости соответствующих капитальных благ.
Различие между технологическим совершенством и экономической целесообразностью не является, как уверяют нас романтики-инженеры, отличительной чертой капитализма. Действительно, экономический расчет, возможный только в рыночной экономике, позволяет произвести все расчеты, необходимые для уяснения соответствующих фактов. Социалистические органы управления хозяйством будут не в состоянии выяснить положение дел с помощью арифметики. Поэтому они не знают, будет ли то, что они планируют и воплощают в жизнь, наиболее подходящим способом применения наличных средств для удовлетворения того, что они считают наиболее насущным из еще неудовлетворенных потребностей людей. Но если бы они могли производить расчеты, то они вели бы себя точно так же, как и рассчитывающие бизнесмены. Они не тратили бы безрассудно производственные ресурсы на удовлетворение потребностей, считающихся менее настоятельными, если бы это помешало удовлетворению более насущных нужд. Они не торопились бы сдавать в утиль еще годные производственные мощности, если необходимые инвестиции повредили бы расширению производства более настоятельно необходимых товаров.
Если должным образом учитывать проблему адаптируемости, то легко можно развенчать множество распространенных заблуждений. Возьмем, к примеру, аргумент начального этапа становления отрасли, выдвигаемый в пользу протекционизма. Его сторонники утверждают, что для развития предприятий обрабатывающей промышленности в местах, где природные условия для их работы более благоприятны или по меньшей мере не менее благоприятны, чем в тех районах, где располагаются признанные рынком конкуренты, им требуется временная защита. Более старые предприятия обрели преимущество в результате более раннего старта. В настоящее время их развитию способствует исторический, случайный и очевидно иррациональный фактор. Это преимущество препятствует упрочению положения конкурирующих заводов в местах, условия которых обещают сделать производство более дешевым или по меньшей мере таким же дешевым, как и на старых заводах. Можно признать, что защита отраслей в период становления временно требует значительных средств. Но принесенные жертвы с лихвой компенсируются доходами, полученными позже.
Дело в том, что основание новой отрасли выгодно с экономической точки зрения только в том случае, если новое расположение настолько важно, что перевешивает потери от отказа от неадаптируемых и не поддающихся перемещению капитальных благ, вложенных в уже существующие заводы. Если это именно так, то новые заводы будут способны успешно конкурировать со старыми без всякой помощи государства. В противном случае обеспеченная им защита является бесполезной тратой средств, даже если она временна и впоследствии позволит новой отрасли выживать самостоятельно. Пошлина фактически равносильна субсидии, которую вынуждены выплачивать потребители в качестве компенсации за использование дефицитных факторов производства для замены списанных в утиль еще пригодных капитальных благ и отвлечения этих дефицитных ресурсов от другого применения, где они принесли бы пользу, оцениваемую потребителями выше. Потребители лишены возможности удовлетворить некоторые потребности, поскольку необходимые капитальные блага направлены на производство товаров, которые в случае отсутствия пошлин были бы им доступны.
Перемещение в те места, где потенциальные возможности производства наиболее благоприятны, является универсальной тенденцией, общей для всех отраслей. В свободной рыночной экономике действие этой тенденции ослабляется в той мере, в какой требуется учитывать неадаптируемость дефицитных капитальных благ. Исторический элемент не дает долговременного преимущества старым отраслям. Он лишь предотвращает расточительство, порождаемое инвестициями, которые приводят к недоиспользованию потенциала уже эксплуатируемых производственных мощностей, с одной стороны, и ограничению капитальных благ, предназначенных для удовлетворения неудовлетворенных потребностей, с другой. При отсутствии пошлин миграция отраслей была бы отложена до тех пор, пока капитальные блага, инвестированные в старые заводы, не износились или не устарели бы вследствие технологических усовершенствований до такой степени, что потребовали бы замены новым оборудованием. История промышленности Соединенных Штатов полна примеров перемещений в пределах страны центров промышленного производства, не поощряемых никакими протекционистскими мерами со стороны властей. Аргумент начального этапа становления отрасли не менее ложен, чем любой другой аргумент, выдвигаемый в пользу протекционизма.
Другое распространенное заблуждение касается якобы утаивания полезных патентов. Патент это правовая монополия, предоставляемая изобретателю на его изобретение на ограниченный период времени. Здесь мы не касаемся вопроса, является ли разумной политикой предоставлять такие исключительные привилегии изобретателям[См. с. 361 и 638639.]. Мы рассматриваем только утверждение, что большой бизнес злоупотребляет патентной системой, чтобы утаить общественную пользу, которую можно извлечь путем технологических усовершенствований.
Выдавая патент изобретателю, власти не исследуют экономическое значение изобретения. Они интересуются только приоритетом идеи и ограничивают свое исследование технологическими проблемами. С одинаково беспристрастной скрупулезностью они изучают и изобретение, революционизирующее целую отрасль, и пустячные приспособления, бесполезность которых очевидна. Тем самым патентная защита обеспечивается огромному числу никчемных изобретений. Их авторы склонны переоценивать свой вклад в развитие технологического знания и возлагать преувеличенные надежды на материальные выгоды, которые они могут им принести. Разочаровавшись, они жалуются на нелепость экономической системы, лишающей людей преимуществ технологического прогресса.
Условия, при которых экономически оправдано заменять старое, пригодное для дальнейшей эксплуатации оборудование на новое, сформулированы выше. Если эти условия отсутствуют, то ни для частного предприятия в рыночной экономике, ни для социалистического экономического руководства в тоталитарной системе нерентабельно немедленно принимать на вооружение данный технологический процесс. Новое оборудование будет производиться для новых заводов, в соответствии с новыми планами будут расширяться уже существующие заводы и заменяться изношенное оборудование. Но еще пригодное для эксплуатации оборудование не будет списываться в металлолом. Новые процессы будут применяться только постепенно. Заводы, оборудованные старыми механизмами, в течение некоторого времени еще в состоянии выдерживать конкуренцию с заводами, оборудованными по-новому. Те, кто подвергает сомнению правильность этого утверждения, должны спросить себя, всегда ли они выбрасывают свои пылесосы или радиоприемники, как только в продаже появляются новые модели.
В данном случае нет никакой разницы, защищено ли новое изобретение патентом. Фирма, купившая лицензию, уже потратила деньги на новое изобретение. Если она несмотря на это не применяет новый метод, то причина в том, что это нерентабельно. Созданная государством монополия, обеспечиваемая патентом, не способна удержать конкурентов от его применения. Учитывается лишь степень превосходства, обеспечиваемая новым изобретением по сравнению со старыми методами. Превосходство означает снижение удельных издержек производства или такое улучшение качества, что покупатели готовы платить более высокие цены. Отсутствие достаточной степени превосходства, чтобы сделать затраты на переоборудование оправданными, доказывается тем, что потребители более склонны покупать другие товары, а не пользоваться благами нового изобретения. Окончательное решение остается за потребителями.
Поверхностные наблюдатели часто не могут понять этого, так как сбиты с толку практикой многих крупных предприятий, скупающих все патенты в своей области, невзирая на их полезность. Такая практика основывается на разных соображениях.
1. Экономическое значение новшества еще нельзя оценить.
2. Новшество очевидно бесполезно. Но фирма считает, что сможет довести его до ума и сделать полезным.
3. Немедленное внедрение новшества нерентабельно. Но фирма намерена внедрить его позже, когда будет заменять износившееся оборудование.
4. Фирма желает воодушевить изобретателя на продолжение исследований несмотря на то, что до сих пор его попытки не привели к практически используемым новшествам.
5. Фирма хочет умиротворить подавших в суд изобретателей, чтобы сберечь деньги, время и нервы, отнимаемые необоснованными исками.
6. Фирма прибегает к слегка замаскированному подкупу или поддается завуалированному шантажу, платя за совершенно бесполезные патенты чиновникам, инженерам и прочим влиятельным работникам фирм или учреждений, являющимся ее потенциальными или реальными потребителями.
Если изобретение настолько превосходит старые процессы, что делает старое оборудование устаревшим и императивно требует его немедленной замены на новое, то переоборудование будет осуществлено независимо от того, находится ли привилегия, даруемая патентом, в руках собственника старого оборудования или в руках независимой фирмы. Утверждение обратного основывается на предположении, что не только изобретатель и его поверенные, но и все люди, уже занятые в данной области производства или готовые туда внедриться, если представится такая возможность, абсолютно не способны понять важность изобретения. Изобретатель продаст свои права старой фирме за бесценок, потому что больше никто не желает их купить. Старая фирма также слишком неповоротлива, чтобы увидеть преимущества, которые можно извлечь из применения изобретения.
В самом деле, технологическое усовершенствование невозможно внедрить, если люди не видят его полезности. В условиях социалистического управления некомпетентности и упрямства чиновника, возглавляющего соответствующий департамент, будет достаточно, чтобы помешать внедрению более экономного метода производства. То же самое верно и в отношении изобретений в области, где господствует государство. Самые яркие примеры неспособность видных военных экспертов осознать значимость новых образцов военной техники. Великий Наполеон не оценил помощь, которую могли бы оказать пароходы его планам вторжения в Англию; и Фош, и германский генеральный штаб недооценили накануне первой мировой войны важность авиации, а позднее выдающийся первооткрыватель значения военно-воздушной мощи для страны генерал Билли Митчел также имел весьма печальный опыт. Но совсем по-другому обстоят дела там, где рыночная экономика не стеснена бюрократической ограниченностью. Здесь господствует тенденция скорее переоценивать, чем недооценивать потенциал новшеств. История современного капитализма полна бесчисленных примеров неудачных попыток внедрить новшества, оказавшиеся бесполезными. Многие промоутеры дорого заплатили за необоснованный оптимизм. Более реалистичным было бы винить капитализм за его склонность переоценивать бесполезные новшества, чем за якобы утаивание полезных изобретений. Огромные средства были израсходованы на покупку совершенно бесполезных патентов и на бесплодные попытки применить их на практике.
Абсурдно говорить о предубежденности большого бизнеса против технологических усовершенствований. Крупные корпорации тратят громадные суммы на поиск новых процессов и устройств.
Те, кто сокрушается по поводу мнимого утаивания изобретений системой свободного предпринимательства, должно быть, не задумываются над тем, что обосновывают свои утверждения, ссылаясь на то, что многие патенты либо вообще никогда не используются, либо находят применение после длительных задержек. Очевидно, что множество патентов, возможно, большая их часть, совершенно бесполезны. В поддержку мнимого утаивания полезных новшеств не приведено ни одного примера полезного новшества, не используемого в странах, защищающих его патентом, но внедренного в Советском Союзе, не уважающем патентные привилегии.
Ограниченная адаптируемость капитальных благ играет важную роль в географии человечества. Распределение мест обитания людей и промышленных центров по земной поверхности в определенной степени обусловлено историческими факторами. Выбор определенных мест в далеком прошлом играет роль и сегодня. Несмотря на действие универсального стремления людей переезжать в районы, обещающие более благоприятные возможности для производства, эта тенденция ограничивается не только институциональными факторами, такими, как миграционные барьеры. Исторический фактор также играет решающую роль. В места, которые с точки зрения нашего сегодняшнего знания предлагают менее благоприятные возможности, были вложены капитальные блага с ограниченной адаптируемостью. Их немобильность противодействует стремлению разместить заводы, фермы и поселения в соответствии с нашими современными знаниями в области географии, геологии, физиологии растений и животных, климатологии и других отраслей науки. Преимущества переезда на новое место, предлагающее лучшие физические возможности, необходимо сравнивать с ущербом от недоиспользования капитальных благ с ограниченной адаптируемостью и перемещаемостью.
Таким образом, степень адаптируемости наличного запаса капитальных благ оказывает влияние на все решения, касающиеся производства и потребления. Чем меньше степень адаптируемости, тем дальше откладывается реализация технологических усовершенствований. Однако было бы нелепо называть это тормозящее влияние иррациональным и антипрогрессивным. Рассмотрение при планировании всех ожидаемых преимуществ и недостатков и сравнение их друг с другом выступает проявлением рациональности. В непонимании реальной действительности следует обвинять не трезво рассчитывающего бизнесмена, а романтически настроенного технократа. Технологические усовершенствования сдерживаются не несовершенной адаптируемостью капитальных благ, а их дефицитом. Мы недостаточно богаты, чтобы отказаться от услуг, которые могут оказать еще пригодные для эксплуатации капитальные блага. Наличный запас капитальных благ не сдерживает прогресс; наоборот, он является необходимым условием улучшений и развития. Наследие прошлого, воплощенное в нашем запасе капитальных благ, является нашим богатством и важнейшим средством дальнейшего повышения благосостояния. Конечно, было бы гораздо лучше, если бы нашим предкам и нам самим в прошлых действиях удалось точнее предвосхитить обстоятельства, в условиях которых мы живем сегодня. Знание этого факта объясняет многие явления нашего времени. Но это не бросает никакой тени на прошлое и не служит свидетельством какого-либо несовершенства, присущего рыночной системе.
7. Накопление, сохранение и проедание капитала
Капитальные блага это промежуточные продукты, которые в ходе дальнейшего производства трансформируются в потребительские товары. Все капитальные блага, включая и те, которые не называются скоропортящимися, приходят в негодность либо изнашиваются, участвуя в производственном процессе, либо теряют свою полезность до полного изнашивания вследствие изменения рыночной информации. Проблемы создания неприкосновенного запаса капитальных благ не существует. Последние преходящи.
Представление о неизменности богатства является следствием обдуманного планирования и деятельности. Оно относится к концепции капитала, применяемой в бухгалтерском учете капитала, а не капитальных благ как таковых. Идея капитала не имеет соответствия в физической вселенной материальных предметов. Ее нет нигде, кроме мыслей планирующих людей. Это элемент экономического расчета. Бухгалтерский учет капитала служит только одной цели. Он предназначен только для того, чтобы сообщать нам, как организованные нами производство и потребление влияют на нашу способность удовлетворять будущие потребности. Он отвечает на вопрос, увеличивает или уменьшает определенная линия поведения производительность наших будущих усилий.
Намерение сохранить имеющийся запас капитальных благ в полном объеме или увеличить его может также направлять действия людей, не имеющих интеллектуального инструмента для экономического расчета. Первобытные охотники и рыболовы, безусловно, осознавали разницу между поддержанием своих инструментов и приспособлений в хорошем состоянии и изнашиванием их без соответствующей замены. Невежественный крестьянин, придерживающийся традиционной рутины и не ведающий о бухгалтерском учете, очень хорошо знает о значении поддержания в целости и сохранности своего живого и мертвого инвентаря. В простых условиях стационарной и медленно развивающейся экономики можно успешно работать, даже не ведя бухгалтерского учета капитала. Здесь поддержание в целом неизменного запаса капитальных благ может осуществляться либо по ходу текущего производства элементов, предназначенных для замены износившихся частей, либо путем накопления запаса потребительских товаров, который позволит позже направить усилия на замену соответствующих капитальных благ, временно не ограничивая текущее потребление. Но изменяющаяся индустриальная экономика не может обойтись без экономического расчета и его фундаментальных концепций капитала и дохода.
Концептуальный реализм внес путаницу в понимание понятия капитала, создав мифологию капитала[См.: Hayek F. The Mythology of Capital//The Quarterly Journal of Economics. L., 1936. 223 ff.]. Капиталу было приписано существование, независимое от капитальных благ, в которых он воплощен. Утверждается, что капитал сам себя воспроизводит и тем самым обеспечивает свое сохранение. Капитал, говорят марксисты, высиживает прибыль. Все это чепуха.
Капитал это праксиологическая концепция. Она продукт мышления, и ее место в человеческих мыслях. Это способ представления проблем деятельности, метод их оценки с точки зрения определенного плана. Он определяет направления действий человека и только в этом смысле является реальным фактором. Данный способ неизбежно связан с капитализмом, с рыночной экономикой.
Понятие капитала действительно только в той мере, в какой люди в своей деятельности руководствуются бухгалтерским учетом капитала. Если предприниматель использовал факторы производства таким образом, что денежный эквивалент произведенной продукции по крайней мере равен денежному эквиваленту израсходованных ресурсов, то он в состоянии заменить израсходованные капитальные блага новыми капитальными благами, денежный эквивалент которых равен денежному эквиваленту израсходованных ресурсов. Но использование валовой выручки, ее распределение между поддержанием капитала, потреблением и накоплением нового капитала всегда являются результатом целенаправленной деятельности со стороны предпринимателей и капиталистов. Они не являются автоматическими. Будучи по необходимости результатом обдуманных действий, они могут быть нарушены, если расчеты, на которых они основываются, были искажены небрежностью, ошибками или неправильными оценками будущих условий.
Дополнительный капитал можно накопить только путем сбережения, т.е. избытка производства над потреблением. Но его можно получить и без дальнейшего ограничения потребления и без изменения затрат капитальных благ путем увеличения чистого производства. Этого увеличения можно добиться разными способами.
1. Стали более благоприятными природные условия. Урожаи более обильны. Люди получили доступ к более плодородной почве и обнаружили месторождения, дающие большую отдачу на единицу затрат. Катаклизмы и катастрофы, регулярно разрушавшие человеческие усилия, стали менее частыми. Эпидемии и болезни скота утихают.
2. Людям удалось сделать производственные процессы более плодотворными без дополнительного вложения капитальных благ и без дальнейшего удлинения производственного периода.
3. Институциональные потрясения производственной деятельности стали менее частыми. Потери, вызываемые войнами, революциями, забастовками, саботажем и другими преступлениями, снизились.
Если появляющиеся в результате этого излишки используются на дополнительные инвестиции, то они в дальнейшем увеличивают будущую чистую выручку. Тогда становится возможным расширить потребление без ущерба для запаса имеющихся капитальных благ и производительности труда.
Капитал всегда накапливается индивидами или группами индивидов, действующих согласованно, и никогда Volkswirtschaft или обществом[В рыночной экономике государство и муниципалитеты также являются рядовыми дейст- вующими субъектами, олицетворяющими согласованные действия определенных групп индивидов.]. Может случиться, что в то время, как некоторые действующие субъекты накапливают дополнительный капитал, другие в то же самое время проедают ранее накопленный капитал. Если два этих процесса равны по величине, то общая сумма капитальных фондов, имеющаяся в рыночной системе, остается неизменной и как будто не происходит никакого изменения в совокупной величине наличных капитальных благ. Накопление дополнительного капитала частью людей просто устраняет необходимость сокращения производственного периода некоторых процессов. Но возможности дальнейшего внедрения процессов с более длительным периодом производства не появляется. Если мы посмотрим на положение дел под этим углом зрения, то мы можем сказать, что имело место перемещение капитала. Но нужно остерегаться смешивания понятия перемещения капитала с передачей собственности от одного индивида (или группы индивидов) к другому. Как таковые покупка и продажа капитальных благ и выдача кредитов предприятиям не являются перемещением капитала. Это сделки, служащие средством передачи конкретных капитальных благ в руки тех предпринимателей, кто хочет использовать их для выполнения определенных проектов. Они являются вспомогательными этапами в длинной цепочке последовательных действий. Успех или провал всего проекта определяется их общим результатом. Но ни прибыль, ни убытки непосредственно не ведут ни к накоплению, ни к проеданию капитала. Величина наличного капитала меняется в зависимости от того, как организуют свое потребление те люди, у которых появляются прибыли и убытки.
Перенос капитала может быть осуществлен как без передачи, так и с передачей собственности на капитальные блага. Первое происходит, когда один человек проедает капитал, в то время как другой независимо от него накапливает столько же капитала. Второе происходит, если продавец капитальных благ потребляет выручку, в то время как покупатель оплачивает покупку из непотребленного сбереженного превышения чистой выручки над потреблением.
Проедание капитала и физическое исчезновение капитальных благ две разных вещи. Все капитальные блага рано или поздно переходят в конечную продукцию и перестают существовать в результате использования, потребления, износа. При соответствующей организации потребления сохранить можно только ценность фонда основного капитала, но никогда не конкретные капитальные блага. Иногда стихийные бедствия или произведенные человеком разрушения приводят к такому масштабному уничтожению капитальных благ, что никакое возможное ограничение потребления не может в короткое время пополнить фонды основного капитала до прежнего уровня. В любом случае подобное истощение всегда вызывается тем, что чистая выручка текущего производства, предназначаемая для сохранения капитала, недостаточно велика.
8. Подвижность инвестора
Ограниченная адаптируемость капитальных благ не связывает их собственника полностью. Инвестор волен как угодно изменять направления вложения своих средств. Если он способен предвосхитить будущее состояние рынка точнее, чем другие люди, то он сможет удачно выбрать только те инвестиции, цена которых вырастет, и избежать инвестиций, цена которых упадет.
Предпринимательская прибыль и убыток появляются в результате направления факторов производства в определенные проекты. Спекуляции на фондовой бирже и аналогичные сделки вне рынка ценных бумаг определяют, кого захватит сфера распространения этих прибылей и убытков. Существует тенденция проводить резкое различие между подобными чисто спекулятивными занятиями и по-настоящему надежными вложениями. Однако разница лишь в степени: неспекулятивных инвестиций не существует. В изменяющейся экономике деятельность всегда предполагает спекулирование. Вложения могут быть хорошими или плохими, но они всегда спекулятивны. Резкое изменение условий может сделать плохими даже инвестиции, обычно считающиеся совершенно надежными.
Спекуляция ценными бумагами не может отменить прошлых действий и не в силах ничего изменить в отношении уже существующих ограниченно адаптируемых капитальных благ. Все, что она может, это предотвратить дополнительные вложения в отрасли и предприятия, где, согласно мнению спекулянтов, их было бы размещать неправильно. Она указывает направление тенденции, существующей в рыночной экономике, расширять прибыльные производственные предприятия и ограничивать неприбыльные. В этом смысле фондовая биржа становится просто рынком, фокусом рыночной экономики, основным механизмом проводником определяющего влияния ожидаемого потребительского спроса на ведение бизнеса. Мобильность инвесторов проявляется в феномене, который определяется вводящим в заблуждение термином утечка капитала. Индивидуальные инвесторы могут уходить от инвестиций, которые они считают ненадежными при условии, что они готовы понести убытки, уже учтенные рынком. Тем самым они смогут защитить себя от ожидаемых будущих потерь и перенести их на людей, которые менее реалистичны в своих оценках будущих цен этих благ. Утечка капитала не изымает неадаптируемые капитальные блага оттуда, куда они вложены. Она заключается просто в изменении собственности.
Нет никакой разницы, направляет ли капиталист средства во внутреннее вложение или в зарубежные инвестиции. Одной из основных целей валютного контроля является предотвращение утечки капитала за границу. Однако валютному контролю удается только помешать собственникам внутренних вложений ограничить свои потери, вовремя обменяв внутренние вложения, которые они считают ненадежными, на иностранные вложения, которые они считают надежными.
Если всем или некоторым видам внутренних вложений угрожает частичная или полная экспроприация, то рынок предвидит неблагоприятные последствия этой политики путем соответствующего изменения цен. Когда это случается, то уже слишком поздно обращаться в бегство, чтобы не стать ее жертвой. Минимальные потери понесут только те инвесторы, которые были достаточно проницательны, чтобы подготовиться к катастрофе тогда, когда большинство еще не осознает ни ее приближения, ни ее значимости. И что бы ни предпринимали капиталисты, они никогда не смогут сделать неадаптируемые капитальные блага мобильными и перемещаемыми. Хотя в общем и целом это признается в отношении основного капитала, относительно оборотного капитала это отрицается. Утверждается, что бизнесмен может экспортировать товары и не вернуть в страну выручку. Люди не понимают, что, лишившись своего оборотного капитала, предприятие не сможет продолжать работать. Если бизнесмен экспортировал собственные средства, используемые для текущего приобретения сырья, труда и вообще всего необходимого, то он должен заменить их заемными. Зерно истины, содержащееся в мифе о мобильности оборотного капитала, состоит в том, что инвестор может избежать убытков, угрожающих его оборотному капиталу, независимо от избежания потерь, угрожающих его основному капиталу. Однако процесс утечки капитала в обоих случаях одинаков. Это смена личности инвестора. На собственно вложения это не оказывает влияния, соответствующий капитал не эмигрирует. Утечка капитала в зарубежные страны предполагает склонность иностранцев поменять свои вложения за рубежом на вложения в тех странах, из которых капитал утекает. Британские капиталисты не смогут убежать от своих британских вложений, если ни один иностранец их не купит. Следовательно, утечка капитала не может привести к горячо обсуждаемому ухудшению платежного баланса. Не может она также повысить курсы иностранных валют. Если множество капиталистов британских или иностранных пожелают избавиться от британских ценных бумаг, то результатом станет падение их цен. Но это не повлияет на курс обмена между фунтом стерлингов и иностранной валютой.
То же самое верно и в отношении капитала, вложенного в наличные деньги. Владелец французских франков, предвосхищающий последствия инфляционной политики французского правительства, может вложиться либо в реальные блага путем покупки товаров, либо в иностранную валюту. Но он должен найти людей, которые в обмен на это готовы взять его франки. Он может совершить этот маневр, только пока существуют люди, оценивающие будущее франка более оптимистично, чем он. Рост цен на товары и курсов иностранных валют происходит в результате действий не тех, кто готов отдать франки, а тех, кто отказывается брать их, за исключением случая более низкого курса обмена.
Государство делает вид, что, прибегая к валютным ограничениям, чтобы предотвратить утечку капитала, оно руководствуется соображениями жизненных интересов страны. Реальные же результаты противоречат материальным интересам многих граждан, не принося никаких выгод ни хотя бы одному гражданину, ни фантому Volkswirtschaft. Если во Франции происходит инфляция, то, безусловно, ни стране в целом, ни любому отдельному гражданину не выгодно, что все катастрофические последствия должны испытывать только французы. Если бы некоторые французы переложили тяжесть этих потерь на иностранцев, продав им французские банкноты или облигации, погашаемые в этих банкнотах, то часть этих потерь пала бы на иностранцев. Очевидно, что в результате препятствования подобным сделкам некоторые французы становятся беднее и ни один француз при этом не становится богаче. С точки зрения националиста это вряд ли выглядит желательным.
Общественное мнение неодобрительно относится к любому аспекту сделок на фондовом рынке. Если цены растут, то биржевики осуждаются как спекулянты, присваивающие то, что по праву принадлежит другим людям. Если цены падают, то биржевики осуждаются за проматывание национального богатства. Прибыли биржевиков осуждаются как грабеж и воровство в ущерб остальной нации. Исподволь внушается, что они являются причиной обнищания народа. Принято проводить различие между бессовестным обогащением биржевых маклеров и прибылью производителей, не просто занимающихся рискованной игрой, а обслуживающих потребителей. Даже авторы, пишущие на темы финансов, оказались не способны осознать, что сделки на фондовой бирже не производят ни прибылей, ни убытков, а всего лишь окончательно оформляют прибыли и убытки, возникающие в торговле и производстве. С помощью фондового рынка эти прибыли и убытки результат одобрения или неодобрения людьми, делающими покупки, осуществленных в прошлом инвестиций, становятся видимыми. Не оборот фондового рынка оказывает влияние на публику. Напротив, именно реакция публики на способ, которым инвесторы организовали производственную деятельность, определяет структуру цен на рынке ценных бумаг. Именно позиция потребителей в конечном счете заставляет одни акции расти, другие падать. Те, кто делает сбережения и инвестирует, ни выигрывают, ни теряют за счет колебаний котировок фондовой биржи. Торговля на рынке ценных бумаг просто решает, кто из инвесторов получит прибыль, а кто потерпит убытки[Популярная теория, что фондовая биржа поглощает капитал и деньги, критически анализируется и полностью опровергается Ф.Махлупом в его книге: Machlup F. The Stock Market, Credit and Capital Formation. Trans. by V.Smith. London, 1940. P. 6153.].
9. Деньги и капитал; сбережения и инвестиции
Капитал подсчитывается в деньгах и в рамках этого учета представляет собой определенную сумму денег. Поскольку капитальные блага также обмениваются и эти акты обмена осуществляются в тех же самых условиях, что и обмен всех остальных товаров, то и здесь возникает острая необходимость в опосредованном обмене и использовании денег. В рыночной экономике ни один участник не может отказаться от выгод, которые приносят остатки наличности. Не только в положении потребителей, но и в положении капиталистов и предпринимателей индивиды нуждаются в поддержании остатков наличности.
Те, кто видел в этом факте нечто загадочное и противоречивое, были сбиты с толку неправильным пониманием денежного расчета и бухгалтерского учета капитала. Они пытались поставить перед учетом капитала задачи, которые он никогда не сможет решить. Бухгалтерский учет капитала интеллектуальное средство вычисления и расчетов, удовлетворяющее требованиям индивидов и групп индивидов, действующих в рыночной экономике. Только в системе денежного расчета капитал становится вычисляем. Единственная задача, которую может выполнять бухгалтерский учет капитала, показывать индивидам, действующим в рыночной экономике, изменились ли и если да, то в какой степени их средства, вложенные в коммерческие приобретения. Для всех остальных целей бухгалтерский учет капитала совершенно бесполезен.
Если кто-либо пытается определить величину, называемую volkswirtschaftlische капиталом или общественным капиталом, в отличие от капитала отдельных индивидов и от бессмысленного понятия суммы капитальных средств отдельных индивидов, то он, безусловно, задался мнимой проблемой. Некоторые ставят вопрос: какую роль играют деньги в концепции общественного капитала? Они обнаруживают важную разницу между капиталом, рассматриваемым с индивидуальной точки зрения, и капиталом, рассматриваемым с точки зрения общества. Однако все их рассуждения целиком и полностью ошибочны. В исключении ссылок на деньги из расчетов величины, которую нельзя вычислить иначе, чем в деньгах, заложено очевидное противоречие. Абсурдно прибегать к денежному расчету, пытаясь определить величину, которая не имеет смысла в экономической системе, где не может быть ни денег, ни денежных цен на факторы производства. Как только наше рассуждение выходит за рамки рыночного общества, оно должно отказаться от любых ссылок на деньги и денежные цены. Понятие общественного капитала можно представить только как совокупность отдельных товаров. Две такие совокупности невозможно сравнить иначе, чем посредством утверждения, что одна из них более пригодна для устранения беспокойства, ощущаемого обществом в целом, чем другая. (Может ли смертный человек выносить подобное всеобъемлющее суждение, другой вопрос.) Подобные совокупности не могут иметь никакого денежного выражения. Язык денег теряет всякий смысл, сталкиваясь с проблемой капитала общественной системы, в которой не существует рынка факторов производства.
В последнее время экономисты уделили особое внимание роли остатков наличности в процессе сбережения и накопления капитала. По этому поводу было сделано много ложных умозаключений.
Если индивид использует некоторую сумму денег не на потребление, а на покупку факторов производства, то сбережение ведет непосредственно к накоплению капитала. Если отдельный сберегатель использует свои сбережения на увеличение своих остатков наличности, поскольку с его точки зрения это наиболее выгодный способ их использования, то он способствует появлению тенденции снижения цен на товары и повышения покупательной способности денежной единицы. Если мы предположим, что запас денег в рыночной системе не изменился, то такое поведение со стороны сберегателя не окажет прямого влияния на накопление капитала и его использование в целях расширения производства[Косвенно на накопление капитала оказывают влияние изменения богатства и доходов, причиной которых является каждый случай изменений покупательной способности денег под действием монетарных факторов.]. Несмотря на тезаврацию, данное сбережение, т.е. избыток произведенных товаров по сравнению с потребленными товарами, имеет определенные последствия. Цены на капитальные блага не повышаются до величины, которой бы они достигли при отсутствии тезаврации. Однако стремление большого количества людей увеличить свои остатки наличности не влияет на тот факт, что доступными становятся все больше капитальных благ. Если никто не использует эти блага их непотребление приводит к дополнительным сбережениям для расширения своих потребительских расходов, то они остаются приращением объема наличных капитальных благ, какие бы цены ни были на них установлены. Эти два процесса увеличившиеся остатки наличности некоторых людей и увеличившиеся накопления капитала идут рука об руку.
Падение цен на товары при прочих равных условиях становится причиной уменьшения денежного эквивалента капиталов отдельных индивидов. Но это не равносильно снижению запаса капитальных благ и не требует приспособления производственной деятельности к мнимому обнищанию. Это просто изменяет статьи денежного расчета.
Теперь предположим, что увеличение кредитных или бумажных денег или кредитная экспансия производят дополнительные деньги, необходимые для увеличения остатков наличности индивидов. Тогда независимо протекают три процесса: тенденция падения цен на товары, вызванная увеличением количества доступных капитальных благ и как следствие расширение производственной деятельности; тенденция падения цен, вызванная увеличением спроса на деньги для остатков наличности; и, наконец, тенденция роста цен, вызванная увеличением запаса денег (в широком смысле). Эти три процесса в определенной степени одновременны. Каждый из них имеет специфические последствия, которые в зависимости от обстоятельств могут быть усилены или ослаблены противоположным эффектом, порождаемым одним из двух оставшихся процессов. Но самое главное в том, что капитальные блага, возникающие в результате дополнительной экономии, не уничтожаются соответствующими денежными изменениями изменениями в спросе и предложении денег (в широком смысле). Всякий раз, когда индивид направляет деньги в сбережения вместо того, чтобы израсходовать их на потребление, процесс сбережения полностью согласуется с процессом накопления капитала и инвестиций. Не важно, увеличивает ли отдельный сберегатель свои остатки наличности или нет. Акт сбережения всегда имеет своего двойника в запасе произведенных, но не потребленных благ, благ, доступных для производственной деятельности. Сбережения человека всегда воплощены в конкретные капитальные блага.
Представление о том, что тезаврированные деньги являются непроизводительной частью богатства и что увеличение их доли вызывает сокращение доли богатства, направленной в производство, верно только в той мере, что повышение покупательной способности денежной единицы приводит к использованию дополнительных факторов производства для добычи золота и переводу золота из промышленного применения в денежное. Но причиной этого является стремление к увеличению остатков наличности, а не сбережение. В рыночной экономике сбережение возможно только в результате воздержания от потребления части дохода. Использование отдельными сберегателями своих сбережений для тезаврирования оказывает влияние на определение покупательной способности денег и тем самым может уменьшить номинальный размер капитала, т.е. его денежный эквивалент; но это не делает никакую часть накопленного капитала стерильной.
- Войдите, чтобы оставлять комментарии