1. Градация средств
Действующий человек переносит оценку ценности преследуемых целей на средства. При прочих равных условиях он приписывает всей совокупности различных средств такую же ценность, какую он приписывает достигаемой с их помощью цели. Сейчас мы можем пренебречь временем, необходимым для достижения цели, и влиянием, которое оно оказывает на соотношение ценности цели и средств.
Градация средств это то же самое, что и градация целей процесс предпочтения а по сравнению с b. Это предпочтение и отклонение. Это проявление суждения, что желание а более интенсивно, чем желание b. Она допускает применение порядковых числительных, но не допускает использования количественных числительных и основанных на них действий арифметики. Пусть у меня есть выбор между тремя билетами, дающими право пойти на оперы Аида, Фальстаф и Травиата, и я выберу Аиду, если мне будет позволено взять один билет, а также Фальстафа, если можно будет взять второй, т.е. я сделал выбор. Это означает: в данных обстоятельствах я предпочитаю Аиду и Фальстафа Травиате; если бы я должен был выбрать одну из них, то предпочел бы Аиду и отказался бы от Фальстафа. Если я назову билет на Аиду а, на Фальстафа b и на Травиату с, то могу сказать: я предпочитаю а по сравнению с b и b по сравнению с с.
Непосредственной целью деятельности часто является приобретение исчисляемых и измеряемых запасов материальных предметов. В таком случае человек должен делать выбор между исчисляемыми количествами. Например, он предпочитает 15r по сравнению с 7р; но если бы ему пришлось выбирать между 15r и 8p, то он, возможно, предпочел бы 8р. Мы можем выразить такое положение дел, сказав, что ценность 15r меньше, чем ценность 8р, но выше, чем 7р. Это равносильно утверждению, что он предпочитает а по сравнению с b и b по сравнению с с. Замена а на 8р, b на 15r и с на 7р не меняет ни смысла утверждения, ни факта, который оно описывает. Она, безусловно, не делает возможными операции с количественными числительными. Она не открывает дорогу экономическому расчету и мысленным действиям на его основе.
2. Абстракция бартера в элементарной теории ценности и цены
Разработка экономической теории в такой степени эвристически зависит от логических процессов вычисления, что экономисты не всегда осознают фундаментальные проблемы, лежащие в основе методов экономического расчета. Экономисты склонны воспринимать экономический расчет как само собой разумеющийся. Они не понимают, что он является не конечной данностью, а производным, требующим сведения к более элементарным явлениям. Они неправильно истолковывают экономический расчет, принимая его за категорию любой человеческой деятельности, не замечая, что он является категорией, присущей деятельности только при определенных условиях. Они полностью отдавали себе отчет в том, что межличностный обмен и, следовательно, рыночный обмен осуществляются с помощью общепризнанного средства обмена денег, и поэтому цены являются отличительной чертой определенного способа экономической организации общества, которого не существовало в первобытной цивилизации и который, возможно, исчезнет в ходе будущих исторических изменений[Немецкая историческая школа выразила это утверждением, что частная собственность на средства производства, рыночный обмен и деньги являются историческими категориями.]. Но они не понимали, что денежные цены являются единственным средством экономического расчета. В связи с этим от их исследований по большей части мало пользы. Даже работы самых выдающихся экономистов в известной степени испорчены ошибками, которые содержатся в их представлениях, касающихся экономического расчета.
Современная теория ценности и цены показывает как выбор индивидов, предпочтение ими одних предметов и отклонение других приводят в сфере межличностного обмена к возникновению рыночных цен[См.: B??ц??hm-Bawerk. Kapital und Kapitalzins. 3d ed. Innsbruck, 1909. Pt. II. Bk. III.]. Эти мастерские объяснения не удовлетворяют только второстепенными деталями и раздражают неподходящими выражениями. Но по существу они неопровержимы. В той мере, в какой они нуждаются в исправлении, это должно делаться путем последовательного развития основополагающих идей их авторов, а не путем опровержения их аргументации.
Для того чтобы найти причину рыночных явлений в универсальной категории предпочтения а по сравнению с b, элементарная теория ценности и цен вынуждена использовать некоторые идеальные конструкции. Использование идеальных конструкций, которым в реальной действительности ничего не соответствует, является необходимым инструментом мышления. Другого способа объяснения реальности нет. Но одна из самых важных проблем науки состоит в том, чтобы избегать заблуждений, к которым может привести неправильное применение подобных конструкций.
Элементарная теория ценности и цены применяет, помимо других идеальных конструкций, о которых речь впереди[См. с. 223242.], понятие рынка, где все сделки выполняются в результате прямого обмена. Денег не существует; товары и услуги обмениваются непосредственно на другие товары и услуги. Эта идеальная конструкция необходима. Можно пренебречь промежуточной ролью денег, для того чтобы понять: в конечном счете всегда происходит обмен экономическими благами первого порядка. Но при этом всегда следует остерегаться иллюзии, которую легко может породить понятие рынка с прямым обменом.
Ошибочное предположение, что средство обмена является всего лишь нейтральным фактором, как раз обязано своим происхождением и устойчивостью неправильной интерпретации данной идеальной конструкции. В соответствии с этим мнением единственная разница между прямым и косвенным обменом состоит в том, что в последнем используется средство обмена. Утверждается, что введение денег в сделку не оказывает влияния на основные особенности деловой жизни. При этом не игнорируется тот факт, что истории известны случаи, когда случавшиеся резкие изменения в покупательной способности денег потрясали всю систему обмена. Однако считается, что эти исключительные факты вызваны несоответствующей политикой регулирования. Мол, только плохие деньги могут вызвать подобные расстройства. К тому же люди неправильно объясняют причины и следствия этих расстройств. Они молчаливо подразумевают, что изменения в покупательной способности происходят в отношении всех товаров и услуг в одно и то же время, в одной и той же степени. Именно это подразумевается в мифических представлениях о нейтральности денег. Считалось, что на основе предположения о существовании только прямого обмена можно разработать всестороннюю теорию каталлактики. Когда это будет сделано, все, что останется сделать, это дополнить комплекс теорем о прямом обмене простым введением денежных терминов. Однако этому окончательному завершению системы каталлактики не придавалось большого значения. Считалось, что это не внесет существенных изменений в структуру экономических учений. Основной задачей экономической науки считалось изучение прямого обмена. Все, что следовало сделать помимо этого, в лучшем случае исследовать проблему плохих денег.
Соглашаясь с этим взглядом, экономисты не заботились об уделении достаточного внимания проблемам косвенного обмена. Их трактовка денежных проблем была поверхностной; она была очень слабо связана с основным направлением исследований рыночного процесса. В начале XX в. проблема косвенного обмена стала играть в целом подчиненную роль. В некоторых трактатах по каталлактике лишь случайно и бегло затрагивались проблемы денег, а в других книгах о денежном обращении и банках даже не делались попытки интегрировать свой предмет в структуру системы каталлактики. В университетах англосаксонских стран существовали раздельные кафедры экономической теории и кафедры денежного обращения и банков, а в большинстве университетов Германии проблемы денег почти полностью игнорировались[Запущенности проблем косвенного обмена, несомненно, способствовала политическая предвзятость. Люди никак не желали отказываться от тезиса, согласно которому экономические депрессии являются злом, свойственным капиталистическому способу производства, и ни в коей мере не вызываются попытками понизить ставку процента путем кредитной экспансии. Модные учителя экономической теории полагали ненаучным объяснять депрессии как явление, порождаемое только событиями в сфере денег и кредита. Существовали даже работы по истории деловых циклов, не содержащие никакого обсуждения монетарной гипотезы (см., например: Bergman E. von. Geschichte der national??ц??konomischen Krisentheorien. Stuttgart, 1895).]. Только позднее экономисты осознали, что наиболее важные и наиболее запутанные проблемы каталлактики следует искать в области косвенного обмена и что экономическая теория, не уделяющая им должного внимания, ужасно несовершенна. Вошедшие в моду исследования, касающиеся соотношения естественной ставки процента и денежной ставки процента, доминирующее влияние денежной теории циклов производства и полное упразднение доктрины одновременности и равномерности изменений покупательной способности денег стали вехами нового направления экономической мысли. Конечно, эти новые идеи были по существу продолжением работы, великолепно начатой Дэвидом Юмом, английской денежной школой, Джоном Стюартом Миллем и Кернсом.
Еще больший вред нанесла вторая ошибка, которая возникла вследствие небрежного применения идеальной конструкции рынка с прямым обменом.
Глубоко укоренившееся заблуждение утверждало, что обмениваемые вещи и услуги имеют одинаковую ценность. Ценность считалась объективной, внутренним качеством, присущим вещам, а не просто выражением степени интенсивности стремления разных людей приобрести их. Предполагалось, что люди сначала устанавливают величину ценности товаров и услуг путем акта измерения, а затем приступают к их обмену на товары и услуги той же ценности. Эта ошибка свела на нет подход Аристотеля к экономическим проблемам и аргументацию всех тех, кто на протяжении двух тысяч лет считал его мнение заслуживающим доверия. Это серьезно подорвало удивительные достижения экономистов классической школы и сделало работы их эпигонов, особенно Маркса и марксистской школы, абсолютно бесполезными. Основой современной экономической теории является идея о том, что именно различие ценности, присваиваемой обмениваемым объектам, приводит к тому, что обмен производится. Люди покупают и продают только потому, что они оценивают получаемые вещи выше, чем те, от которых отказываются. Таким образом, концепция измерения ценности бесполезна. Никакой процесс, который можно было бы назвать измерением ценности, ни предшествует, ни сопровождает акт обмена. Индивид может присваивать одинаковую ценность двум вещам, но тогда это не приведет к обмену. Однако если в оценке ценности существуют различия, то все, что можно утверждать, это то, что одна единица а ценится выше, чем одна единица b. Ценность и оценка ценности являются интенсивными, а не экстенсивными величинами. Они не поддаются мысленному пониманию путем применения количественных числительных.
Ложное представление о том, что ценности измеримы и реально измеряются в ходе экономических сделок, укоренилось настолько глубоко, что даже выдающиеся экономисты стали его жертвами. Даже Фридрих фон Визер и Ирвинг Фишер считали не требующим доказательства, что существует нечто похожее на измерение ценности и экономическая теория должна продемонстрировать и объяснить метод, с помощью которого такое измерение осуществляется[Критический анализ и опровержение аргументации Фишера см.: Mises. The Theory of Money and Credit. Trans. by H.E. Baston. London, 1934. P. 4244; то же самое относительно аргументов Визера: Mises. National??ц??konomie. Geneva, 1940. P. 192194.]. Менее значительные экономисты просто утверждали, что мерой ценности служат деньги.
Мы должны ясно отдавать себе отчет, что оценивание означает предпочтение а по сравнению с b. Логически, эпистемологически, психологически и праксиологически существует только одна форма предпочтения. Не имеет значения, предпочитает ли влюбленный одну девушку другим, человек одного друга другим людям, любитель живописи одну картину другим картинам или потребитель кусок хлеба пирожному. Отдавать предпочтение это всегда значит любить или желать a сильнее, чем b. Точно так же как не существует стандарта и мерила сексуальной любви, дружбы и симпатии, эстетического наслаждения, не существует и мерила ценности товаров. Если человек обменивает два фунта масла на рубашку, то мы можем утверждать в отношении этой сделки, что он в момент сделки и в тех обстоятельствах, в которых находился в этот момент, предпочитает одну рубашку двум фунтам масла. Безусловно, каждый акт предпочтения характеризуется определенной психической интенсивностью чувств, которые в нем выражаются. Существуют различные степени интенсивности желания добиться определенной цели, эта интенсивность и определяет психическую пользу, которую успешное действие приносит действующему индивиду. Но психические величины можно только почувствовать. Они являются глубоко личными, и не существует семантических средств, чтобы выразить их интенсивность и сообщить информацию о них другим людям.
Способа создания единицы ценности не существует. Давайте вспомним, что две единицы однородного запаса неизбежно оцениваются по-разному. Ценность, приписываемая n-й единице, меньше, чем приписываемая (n 1-й) единице.
В рыночной экономике существуют денежные цены. Экономический расчет это расчет в терминах денежных цен. Различные количества товаров и услуг участвуют в этом расчете вместе с суммами денег, за которые они покупаются и продаются на рынке или предположительно могут быть куплены или проданы. Предположение, что изолированный экономически самодостаточный индивид или управляющий в социалистической системе, т.е. в системе, где нет рынка средств производства, может делать вычисления, является ложным. Не существует способа, который мог бы привести от денежных расчетов рыночной экономики к какому-либо типу расчетов в нерыночной системе.
Теория ценности и социализм
Социалисты, институционалисты и историческая школа порицали экономистов за применение идеальной конструкции размышлений и деятельности изолированного индивида. Они утверждали, что случай Робинзона Крузо бесполезен для изучения условий рыночной экономики. Этот упрек в некотором смысле оправдан. Идеальные конструкции изолированного индивида и плановой экономики без рыночного обмена могут быть использованы только путем добавления фиктивного предположения, логически противоречащего самому себе и противоположного реальной действительности, что экономический расчет возможен и в системе без рынка средств производства.
То, что экономисты не осознали разницу между условиями рыночной экономики и нерыночной экономики, безусловно, было серьезной ошибкой. Хотя социалистам грех критиковать эту ошибку. Именно она содержится в принимаемом экономистами по умолчанию предположении, что в социалистическом обществе также можно использовать экономический расчет и, таким образом, утверждается возможность реализации социалистических планов.
Экономисты классической школы и их эпигоны, конечно, не могли видеть возникающие в связи с этим проблемы. Если бы ценность вещей действительно определялась количеством труда, требующимся для их производства или воспроизведения, то в связи с экономическим расчетом не возникало бы никаких дополнительных проблем. Сторонников трудовой теории стоимости нельзя упрекать за неправильное толкование проблем социалистической системы. Их роковой ошибкой была несостоятельная теория ценности. То, что кое-кто из них был готов считать идеальную конструкцию социалистической экономики полезной и осуществимой моделью для проведения глубокой реформы организации общества, не противоречит сути их теоретического анализа. Но совсем другое дело субъективная каталлактика. Для современных экономистов было бы непростительным не видеть возникающих здесь проблем.
Визер был прав, когда однажды заявил, что многие экономисты неосознанно обсуждали коммунистическую теорию ценности коммунизма и по этой причине не позаботились о разработке теории ценности современного состояния общества[Cf. Wieser F. von. Der nat??ь??rlische Wert. Vienna, 1889. 3. Р. 60.]. Печально, что сам он также не избежал этой ошибки.
Иллюзия, что в обществе, основанном на общественной собственности на средства производства, возможен рациональный порядок экономического управления, обязана своим происхождением теории ценности классической школы и неспособности многих современных экономистов последовательно продумать до конечных выводов фундаментальные теоремы субъективистской теории. Таким образом, социалистические утопии были порождены и сохранились благодаря недостаткам тех направлений мысли, которые марксисты отвергают как идеологическую маскировку эгоистических классовых интересов эксплуататорской буржуазии. Воистину именно ошибки этих школ позволили расцвести социалистическим идеям. Этот факт ясно демонстрирует бессодержательность марксистского учения об идеологии и его современного ответвления социологии знания.
3. Проблема экономического расчета
Действующий человек использует знания, полученные естественными науками, для разработки технологии, прикладной науки о действиях, возможных в мире внешних событий. Технология показывает, чего можно достичь, если некто желает этого достичь, и как это может быть достигнуто в том случае, если люди готовы применить указанные средства. С прогрессом естественных наук технология также прогрессирует. Многие предпочли бы сказать, что желание усовершенствовать технологию является движущей силой прогресса естественных наук. Количественность естественных наук сделала количественной и технологию. Современная технология по существу является прикладной наукой о количественном предсказании результата возможного действия. Результат планируемых действий вычисляется с разумной степенью точности, а вычисления производятся с целью организовать деятельность таким образом, чтобы возник определенный результат.
Однако чистая информация, сообщаемая технологией, будет достаточна для выполнения расчета только в том случае, если все средства производства и материальные, и человеческие могут свободно замещать друг друга в соответствии с определенными коэффициентами или если они абсолютно специфичны. В первом случае для достижения любой цели будут годиться все средства производства, пусть и с поправочными коэффициентами; ситуация будет соответствовать наличию одного средства и одного рода экономических благ высшего порядка. Во втором случае каждое средство можно будет использовать для достижения только одной цели; каждой группе комплиментарных факторов производства будет присвоена ценность соответствующего блага первого порядка. (Здесь мы снова условно пренебрегаем особенностями, вносимыми фактором времени.) Ни одно из этих условий не соблюдается в мире, в котором действует человек. Средства могут замещать друг друга только в очень узких пределах; они представляют собой более или менее специфические средства для достижения разных целей. Но вместе с тем большинство средств не являются абсолютно специфическими; многие из них пригодны для разных целей. То, что существуют различные классы средств, что большая их часть лучше подходит для одних целей, меньше подходит для достижения других целей и абсолютно бесполезна для осуществления третьей группы намерений и что поэтому различные средства предусматривают различное применение, ставит перед человеком задачу распределения их по направлениям использования, так чтобы они сослужили наилучшую службу. Здесь расчеты, применяемые в технологии, бесполезны. Технология оперирует исчисляемыми и измеряемыми величинами внешних вещей и действий; она знает причинные отношения между ними, но она чужда их важности для человеческих желаний. Ее сфера только объективная потребительная ценность. Она оценивает все проблемы с точки зрения безучастного нейтрального наблюдателя физических, химических и биологических событий. В учениях о технологии нет места для понятия субъективной потребительной ценности, для специфически человеческого угла зрения и для дилемм деятельного человека. Она игнорирует экономическую проблему: использовать имеющиеся средства таким образом, чтобы более сильные желания не остались неудовлетворенными из-за того, что средства, подходящие для их удовлетворения, были потрачены впустую для удовлетворения менее сильных желаний. Для решения подобных проблем технология и ее методы счета и измерения не годятся. Технология говорит, как данная цель может быть достигнута путем применения различных средств, используемых вместе в различных комбинациях, или как различные доступные средства могут быть использованы для определенных целей. Но она не может подсказать человеку процедуру выбора из бесконечного разнообразия воображаемых и возможных способов производства. Действующий человек хочет знать, как он должен применить имеющиеся средства для максимально возможного самого экономичного устранения ощущаемого беспокойства. Но технология не обеспечивает его ничем, кроме утверждений о причинных отношениях между внешними вещами. Например, она говорит: 7а + 3b +5c + ... xn должно дать 8р. И хотя ей известна ценность, присваиваемая действующим человеком различным благам первого порядка, она не может содержать решения о том, что данная формула или любая другая из бесконечного множества подобных формул лучше всего соответствует целям, преследуемым действующим человеком. С помощью инженерной науки можно установить, как необходимо строить мост, выдерживающий определенную нагрузку, чтобы перекрыть реку в этом месте. Но она не может дать ответ на вопрос, не отвлечет ли строительство этого моста материальные факторы производства и рабочую силу от других задач, где они могли бы удовлетворить более насущную нужду, и нужно ли вообще строить мост, какую нагрузку он должен выдерживать и какой из многих вариантов строительства выбрать. Технологические расчеты могут установить соотношение различных классов средств только в той мере, в какой они могут быть взаимозаменяемы в попытке добиться определенной цели. Но деятельность обязательно должна установить соотношения всех средств, какими бы разными они ни были, безотносительно к тому, могут ли они замещать друг друга, оказывая одинаковые услуги.
Технология и соображения, вытекающие из нее, имели бы мало пользы, если в ее схемы нельзя было бы ввести денежные цены товаров и услуг. Проекты и замыслы инженеров носили бы чисто академический характер, если бы для их сравнения не существовало общего основания. Возвышенный теоретик в уединении своей лаборатории не заботится о таких пустяках; он ищет причинные связи между различными элементами Вселенной. Но практичный человек, стремящийся улучшить условия жизни людей путем устранения беспокойства, насколько это возможно, должен знать, будет ли в данных условиях то, что он планирует, наилучшим способом или даже вообще способом снизить у людей ощущение беспокойства. Он должен знать, станет ли то, что он хочет сделать, улучшением по сравнению с текущим состоянием дел и преимуществами, которых можно ожидать от реализации других технически осуществимых проектов и которые не будут реализованы, если задуманный им проект использует имеющиеся средства. Такое сравнение возможно только при помощи использования денежных цен.
Таким образом, деньги становятся средством экономического расчета. Это не особая функция денег. Деньги являются повсеместно используемым средством обмена и больше ничем. И лишь поскольку деньги представляют собой общепризнанное средство обмена, постольку подавляющую часть товаров и услуг можно купить и продать на рынке за деньги, и только в том случае, если это так, люди могут использовать деньги в расчетах. Коэффициенты обмена между деньгами и разнообразными товарами и услугами, которые установились на рынке в прошлом и, как ожидается, установятся на рынке в будущем, являются мысленными инструментами экономического планирования. Там, где нет денежных цен, нет и таких вещей, как экономические величины. Есть только количественные соотношения причин и следствий внешнего мира. И человек не имеет способа выяснить, какого рода деятельность лучше всего будет соответствовать его усилиям по устранению беспокойства, насколько это возможно.
Нет нужды подробно останавливаться на примитивной экономике домашнего хозяйства самодостаточных фермеров. Эти люди выполняют только очень простые процессы производства. Им не нужны были никакие расчеты, так как они могли прямо сравнивать затраты и выпуск. Если им нужна была рубаха, они выращивали коноплю, пряли, ткали и шили. Они могли без всяких расчетов легко решить, компенсирует ли результат вспашку и другие предстоящие хлопоты. Но для цивилизованного человечества возвращение к такой жизни невозможно.
4. Экономический расчет и рынок
Недопустимо смешивать количественную трактовку экономических проблем с количественными методами, применяемыми при обсуждении проблем внешнего мира физических и химических событий. Отличительная черта экономического расчета заключается в том, что он не связан с чем-либо, что можно охарактеризовать как измерение.
Процесс измерения состоит в установлении численной зависимости объекта относительно другого объекта, а именно единицы измерения. Конечным источником измерения является источник пространственных измерений. При помощи единицы, определенной относительно протяженности, измеряются энергия и потенциал, сила вещи вызывать изменения в других вещах и отношениях, а также течение времени. Стрелка прямо указывает только пространственное отношение, а все остальные количества лишь косвенно. В основе измерения лежит предположение о неизменности единицы измерения. Единица длины является скалой, на которой основаны все измерения. Предполагается, что человек не может не считать ее неизменной.
Прошлые десятилетия стали свидетелями революции в традиционных эпистемологических установках физики, химии и математики. Мы находимся на пороге нововведений, масштаб которых невозможно предугадать. Вероятно, грядущие поколения физиков столкнутся с проблемами, напоминающими те, с которыми имеет дело праксиология. Возможно, они будут вынуждены отказаться от идеи, что есть нечто, неподвластное космическим изменениям, что наблюдатели могли бы использовать в качестве эталона измерения. Однако может случиться, что логическая структура измерения земных объектов в области макроскопических и молярных физических явлений не претерпит изменений. Измерение в микрофизике также производится в метровых шкалах, микрометрами, спектрографами, в конечном счете посредством грубых органов чувств человека, наблюдателя и экспериментатора, который сам по себе молярный[Cf. Eddington. The Philosophy of Physical Science. P. 7079, 168169.]. Оно не может освободиться от евклидовой геометрии и от понятия неизменного эталона.
С одной стороны, существуют денежные единицы, с другой стороны, существуют измеряемые физические единицы разнообразных покупаемых и продаваемых экономических товаров и многих (но не всех) услуг. Но меновые отношения, с которыми мы должны иметь дело, непрерывно колеблются. В них нет ничего постоянного и неизменного. Они не поддаются попыткам измерить их. Они не являются фактами в том смысле, в котором физики называют фактом установленный вес определенного количества меди. Они являются историческими событиями, выражающими то, что случилось однажды в определенный момент при определенных обстоятельствах. Такое же численное меновое отношение может возникнуть снова, но нет никакой уверенности в том, что это на самом деле случится, и, если случится, вопрос остается открытым, стал ли идентичный результат плодом сохранения тех же обстоятельств или взаимодействия комплекса совершенно иных факторов, определяющих цены. Числа, используемые действующим человеком в экономическом расчете, относятся не к измеренным количествам, а к меновым отношениям, которые, как ожидается, на основе понимания сложатся на рынке в будущем, на которое только и направлена вся деятельность и которое одно имеет значение для действующего человека.
В этом месте нашего исследования мы обсуждаем не проблему количественной экономической науки, а анализируем мысленные операции, производимые действующим человеком, применяющим количественные различия при планировании поведения. Деятельность всегда направлена на оказание воздействия на будущее состояние дел, экономический расчет всегда имеет дело с будущим. Он учитывает прошлые события и меновые отношения только ради организации будущей деятельности.
Задача, которую стремится решить действующий человек с помощью экономического расчета, заключается в установлении последствий деятельности путем сопоставления затрат и результатов. Экономический расчет является либо оценкой ожидаемого исхода будущего действия, либо установлением последствий прошлого действия. Но последнее не служит просто преследованию исторических или дидактических целей. Его практическое значение состоит в том, чтобы показать, какую часть можно использовать на потребление, чтобы не повредить будущей способности производить. Именно для решения этой проблемы были выработаны фундаментальные понятия экономического расчета капитал и доход, прибыль и убытки, расходы и сбережения, издержки и доходы. Практическое применение этих понятий, а также всех понятий, выведенных из них, неразрывно связано с работой рынка, на котором товары и услуги всех порядков обмениваются на универсальное средство обмена, а именно деньги. В мире с другой структурой деятельности они будут носить чисто академический характер и не будут иметь никакого отношения к деятельности.
- Войдите, чтобы оставлять комментарии