Было несколько возможных терминов, с которыми для Рузвельта было невыгодно ассоциироваться. Он мог бы назвать программу «социалистической», но такой иностранный ярлык отпугнул бы от него многих сторонников. Возможным ярлыком мог стать слово «демократический», но упор на этот ярлык затруднил бы ему привлечение голосов республиканцев. «Социально-демократический» обладало недостатками обоих слов, так как звучало «не по-американски» и при этом не привлекало республиканцев [215].
Рузвельт мог положиться только на фразу «Новый Курс» для идентификации своей программы и фактически этот термин – которому Рузвельт не придавал никакого специального значения, когда вводил его в обиход в своем заявлении о согласии выдвигаться на пост президента на конференции Демократической партии – стал фирменным знаком этой программы, даже при том, что значимость ему придала пресса, без специальных усилий Рузвельта [216]. Огромным преимуществом «Нового Курса» было то, что эта фраза не имела исторически сложившегося определения, вследствие чего все действия Рузвельта автоматически укладывались в нее и наполняли ее значением. Однако это преимущество имело и обратную сторону, поскольку термин не имел собственного значения - ни плохого, ни хорошего – и поэтому был менее полезен для борьбы с консервативными символами и получения поддержки от тех, кто не хотел быть тесно связанным с администрацией. По этой причине, Рузвельту было выгодно не полагаться целиком на этот термин, а дополнительно ввести символ , которому внутренние были бы присущи положительные коннотации, даже при том, что захват такого слова мог оказаться трудным.
Несомненно, основной альтернативой был ярлык «прогрессивный»; Рексфорд Тагвелл, советник Рузвельта, предпочитал этот термин, потому, что «не любил британское слово "либерал"» [217]. Однако, огромным недостатком идентификации с прогрессизмом было то, что термин не был достаточно неопределенным, чтобы вводиться в политический обиход. Слово плотно идентифицировалось с Прогрессивным движением, в котором участвовали многие республиканцы, такие как Теодор Рузвельт и Роберт ЛаФолетт. Даже Герберт Гувер был известен как великий прогрессист. При этом, Рузвельт хотел экспериментировать, а «экономическая программа американских прогрессистов была какой угодно, но не экспериментальной» [218]. Вместо того, чтобы пытаться изменить значение известного символа и рисковать ассоциациями с Гувером, гораздо более логичным для Рузвельта было попытаться захватить выгодный термин, который еще не использовался широко, и не обладал общепринятым значением.
- Войдите, чтобы оставлять комментарии