Когда ценность земли увеличивается и если при этом растут цены на продукты земли, я бы понял, почему вызывает возражения теория, изложенная в этой моей книге (в главе IX). Тогда можно было бы сказать: «По мере развития цивилизации условия существования трудящегося ухудшаются по сравнению с условиями существования собственника. Быть может, такова фатальная необходимость, но это безусловно негармоничный закон».
К счастью, дело обстоит не так. Как правило, те самые обстоятельства, которые ведут к росту ценности земли, влекут за собой снижение цен на продукты питания, получаемые от земли... Поясним это примером.
Допустим, в десяти лье от города имеется земля, стоящая 100 фр.; потом проложили дорогу, проходящую рядом с этим полем, и земля, с которой стало легче вывозить урожай, стоит уже 150 фр. Затем собственник, получив, благодаря дороге, возможность кое-что благоустроить, разнообразить продукты, внести еще какое-нибудь улучшения, повышает ценность своей земли до 200 фр.
Таким образом, ценность поля удвоилась. Рассмотрим это удвоение прежде всего с точки зрения справедливости, а потом с точки зрения полученной полезности, притом полученной не собственником земли, а потребителями города.
Что касается прироста ценности по причине всяческих улучшений, произведенных за счет самого собственника, то тут не возникает никаких сомнений. Тут мы имеем дело с капиталом, действующим по закону всех капиталов.
То же самое и с проложенной дорогой. Включение ее в наши рассуждения удлинит их, но результат будет тем же.
В самом деле, собственник, платя налоги со своего поля, участвует в государственных расходах. В течение многих лет он таким образом способствовал работам всеобщей полезности, которые проводились вдалеке от его земли. Наконец, дорога подошла близко к его владениям. Всю массу выплаченных им налогов можно уподобить его непосредственному участию в государственных работах, а ежегодную ренту, которую он стал получать после прокладки новой дороги, можно считать дивидендом с его акций.
Могут сказать, что собственник всегда должен платить налоги, но никогда не должен пользоваться налоговыми поступлениями в своих личных целях... Пусть так, но улучшения, вносимые в землю сложным путем, так или иначе затрагивающим сферу налогообложения, все-таки могут рассматриваться как вносимые собственником и за его счет, соразмерные с той выгодой, которую он от этого получает.
Я говорил о дороге. Заметьте, что я мог бы говорить и о любом другом участии государства. Например, обеспечиваемая им безопасность придает соответствующую ценность землям, капиталам, труду. Но кто платит за безопасность? Собственник, капиталист, трудящийся. Если государство тратит деньги разумно, то израсходованная ценность должна преобразоваться и вновь оказаться, в той или иной форме, в руках собственника, капиталиста, трудящегося. Для земельного собственника она может появиться лишь в виде приращения цены на землю. Если государство плохо распоряжается своими затратами, то это несчастье, и налоговые поступления можно считать потерянными, хотя в принципе за их правильным использованием должен следить сам налогоплательщик. В этом случае земля не увеличит свою ценность и произойдет это совсем не по вине или ошибке земельного собственника.
Однако продукты земли, увеличившей свою ценность благодаря действиям правительства и работе соответствующих отраслей промышленности, не стали ли эти продукты оплачиваться дороже городскими покупателями? Иначе говоря, не лег ли тяжелым грузом процент с сотни франков на каждый гектолитр пшеницы, полученной с поля? Если раньше платили за гектолитр 15 фр., не станут ли платить 15 фр. плюс еще кое-что. Вопрос чрезвычайно интересен, ибо от ответа на него зависят справедливость и всеобщая гармония интересов.
И я отвечаю решительно и однозначно: нет.
Конечно, земельный собственник будет получать добавочные 5 фр. (я предполагаю ставку прибыли в размере 5 процентов), но это не будет происходить за чей-либо счет. Совсем напротив, покупателю достанется еще больше прибыли.
В самом деле, поле, которое мы взяли в качестве примера, было раньше слишком отдалено от рынков сбыта, и на нем производилось мало продуктов; из-за трудностей транспортировки продукты, попавшие на рынок, стоили дорого. Теперь же продукты умножились, и транспортировка облегчилась, на рынке стало больше пшеницы, и она продается дешевле. Вот там и получается, что, оставляя землевладельцу его прибыль в 5 фр., покупатель выигрывает еще больше.
Одним словом, произошла экономия сил. В пользу кого? В пользу обеих договаривающихся сторон. Каков же закон, именно так распределяющий выгоду? Это тот же самый закон, о котором мы часто говорили в связи с капиталом, потому что такое увеличение ценности есть свойство капитала, есть сам капитал.
Когда капитал увеличивается, доля собственника, или капиталиста, увеличивается абсолютно и уменьшается относительно, а доля трудящегося, непосредственного работника (или, скажем так, потребителя), увеличивается как абсолютно, так и относительно...
Давайте конкретно проследим, как совершаются такие вещи. По мере развития цивилизации земли, наиболее близко расположенные от центров скопления населения, увеличивают свою ценность. Производство какой-нибудь дикой орды уступает место производству более высокого порядка. Сначала простые пастбища заменяются землями под посевные культуры, потом развиваются садоводство и огородничество. Продовольствие прибывает из отдаленных районов с меньшими затратами на перевозку, так что — и это совершенно ясно и бесспорно — мясо, хлеб, овощи, даже цветы продаются дешевле, чем в странах и местностях, меньше продвинувшихся по пути прогресса, хотя рабочая сила может оплачиваться там лучше, чем в других местах...
Кло-Вужо
...Услуги обмениваются на услуги. Нередко услуги, подготовленные заранее, обмениваются на немедленные или будущие услуги.
Услуги оцениваются не по труду, который они требуют или требовали для их оказания, а по сбереженному труду того, кто эти услуги получает.
С другой стороны, человеческий труд, безусловно совершенствуется.
Из этих предпосылок выводится очень важный феномен в социальной экономии: как правило, прежний труд, можно сказать, исчезает при обмене его на труд нынешний.
Допустим, двадцать дет назад я изготовил вещь, которая обошлась мне в сто рабочих дней. Я предлагаю обмен и говорю покупателю: дайте мне вот эту вещь, которая обошлась вам тоже в сто дней. Очень вероятно, что он ответит мне так: за двадцать лет совершился немалый прогресс; то, на что у вас ушла сотня дней, теперь делают за семьдесят дней; вашу услугу я измеряю не ста днями, а семьюдесятью, потому что именно за такое число дней я могу оказать нужную мне услугу сам себе или же найти кого-нибудь другого, кто окажет ее мне.
Отсюда следует, что ценность капиталов непрерывно подвергается, так сказать, порче и что капитал или прежняя работа не так уж защищены, как полагают поверхностно мыслящие экономисты.
Вы не найдете ни одной более или менее старой машины, которая, помимо самого обыкновенного износа, не потеряла бы своей ценности ввиду производства более современных машин.
Так же происходит и с землями. Осталось совсем немного земель, которые, чтобы достичь нынешнего плодородия, не требовали бы в свое время больше труда, чем требуется сегодня, когда для этого имеются более эффективные средства и способы.
Таков общий ход событий и процессов, но он не всегда обязателен. Прежний труд может оказать сегодня гораздо большую услугу, чем раньше. Такое случается редко, но все-таки случается. Например, у меня сохранилось вино, отнявшее у меня двадцать рабочих дней. Если бы я продал его сразу после изготовления, я получил бы некоторое вознаграждение. Но я сохранил его, оно улучшило свои качества, к тому же следующий урожай был плохим, цена на вино возросла, и в целом мое вознаграждение существенно увеличилось. Почему? Потому что я оказываю больше услуг, потому что покупатели вина потратили бы больше труда, чтобы получить такое же вино, потому что я удовлетворяю их потребность, ставшую более значительной, более ценимой, и т. д. ...
Именно это надо всегда учитывать и принимать к сведению.
Допустим, нас тысяча человек. У каждого имеется свой гектар земли, и каждый его обрабатывает. Проходит какое-то время, и землю продают. И получается, что из 1000 человек 998 не возвращают себе и никогда не вернут столько рабочих дней, сколько они потратили на ее обработку, так как прежний труд, более грубый и простой, никак нельзя сравнить с теми услугами, которые получаются в результате труда более современного. Однако остаются два собственника, которые в своем труде поступали более разумно и умело или, если угодно, более удачливо. Когда он предлагает свой труд на рынке, оказывается, что результат его труда представляет собой неподражаемую, уникальную услугу. И каждый из покупателей говорит самому себе: «Мне обошлось бы гораздо дороже, если бы я оказал эту услугу самому себе, поэтому я заплачу запрашиваемую высокую цену, и, если меня силой не заставят утверждать обратное, я всегда буду уверен в том, что заплатил дешевле, чем если бы получил эту услугу какими-нибудь другими путями».
Я рассказал вам историю Кло-Вужо. Она такая же, как история о человеке, нашедшем брильянт, человеке, обладающем прекрасным голосом, человеке огромного роста, показывающем себя публике за пять су, и т. д...
В моей стране много некультивированных земель. Иностранец непременно спросит: «Почему же вы не культивируете вот эту землю?» — «Потому что она плохая». — «Но вон рядом совершенно такая же земля, но она культивирована». На такое возражение обитатель страны не находит ответа.
А не находит он его потому, что дал ошибочный первый ответ: «Потому что она плохая».
Нет, причина некультивирования новых земель не в том, что они плохи; зачастую не культивируются даже прекрасные земли. А причина здесь такова: привести некультивированную землю в такое же состояние, какое имеет соседнее культивированное поле, дающее богатые урожаи, обойдется гораздо дороже, чем просто-напросто купить это самое соседнее поле. Для тех, кто умеет размышлять, это убедительно доказывает, что земля сама по себе не обладает ценностью...
(Дать развернутое обоснование всех точек зрения, имеющих отношение к этой идее...*).
___________________________________________________________________________________
* Никаких подобных развертываний мы не обнаружили в бумагах автора. Потому мы•ни производим, в общих чертах, два главных следствия из вышеизложенного, которые можно найти у автора:
I. Допустим, что у нас есть две земли, одна культивированная А, другая некультивированная Б, обе одинаковые по природным данным, и та же самая работа, которая некогда была выполнена на земле А, теперь выполняется на земле Б. Можно сказать, что теперь ввиду более высокого уровня наших знаний, более совершенное орудии груда, средств транспорта и связи и т. д. потребуется меньше рабочих дней, чтобы привести Б в такое же состояние, что и А. Если бы земля имела собственную ценность, как таковая, то в ценность А входило бы все затраченное на ее культивирование плюс еще нечто за ее природные продуктивные свойства, то есть гораздо больше затрат, необходимых для культивировании Б. На деле происходит совсем наоборот: земля А стоит дешевле, и покупают именно ее, вместо того чтобы осваивать Б. Следовательно, покупая А, ничего не платят за природную силу земли и даже за ее первоначальное культивирование.
. 2. Если поле А дает тысячу мер зерна, то культивированная и обрабатываемая земля Б будет давать столько же. Поскольку некогда А была культивирована, то, тоже некогда, получение с нее тысячи мер зерна давало полное вознаграждение — как за первичную обработку, так и за последующие ежегодные работы. Но так как землю Б никто не собирается приобретать. то теперь тысяча мер зерна не будет стоить так, чтобы в цену входила работа, аналогичная только что названной; она будет даже еще дешевле, как мы заметили выше.
Что все это означает? Это означает, что ценность человеческого труда повысилась по сравнению с ценностью зерна и что рабочий день стоит больше и дает больше зерна, а заработок его включается и цену хлеба. Иначе говоря, зерно получают теперь с меньшими усилиями и обменивают его на меньший труд. Так что теория прогрессирующей дороговизны продуктов питания ложна.
- Войдите, чтобы оставлять комментарии