Очередной провал рынка?
С недавних пор в качестве примера несостоятельности рынка настойчиво предлагается такое явление, как зависимость от предшествующего пути. Идея заключается в том, что рынки могут «застревать» на траектории развития, которая явно уступает другому возможному курсу. При этом никто из участников рынка в одиночку не в состоянии изменить ситуацию — именно в этом смысле рынок, как говорят, «застревает». Для любого отдельного участника рынка издержки перехода на более эффективный путь непомерно высоки. Однако он бы пошел на это, будь он уверен, что то же самое сделают все остальные.
Хороший пример такого рода — предпочтения лево- или правостороннего движения при езде на автомобиле. Допустим, ученые выяснили, что движение по левой стороне дороги, как в Великобритании, требует значительно меньшего напряжения, чем по правой стороне, как, например, в США. Узнав об этом, я, возможно, предпочел бы перейти на левостороннее движение. Но я совсем не хочу стать первым, кто сделает это! Поскольку все остальные рассуждают точно так же, мы продолжаем ездить по правой стороне.
Следовательно, заключают те, кто говорит о несостоятельности рынка, только государство обладает достаточными возможностями для того, чтобы увести рынок с неэффективного пути. В популярной литературе обычно приводятся три примера, иллюстрирующих зависимость от предшествующего пути:
• клавиатура Дворака, «превосходящая» альтернатива нашему нынешнему стандарту QWERTY;
• формат видеокассет «Бетамакс», который уступил формату VHS в бытовой видеотехнике;
• операционная система «Макинтош», которая, как принято считать, предпочтительнее доминирующей ныне платформы «Виндоуз»/«Интел» («Винтел»).
В экономическом смысле термин «превосходящий» означает превосходство в удовлетворении нужд потребителей с учетом текущей конфигурации факторов производства. Инженер может считать, что «мерседес» превосходит «хонду», но тот факт, что «мерседес» уступает «хонде» по объемам продаж, нельзя считать провалом рынка. Это отражение способности рынка удовлетворять желания широких масс потребителей. С экономической точки зрения утверждение о превосходстве перечисленных выше технологий-«неудачников» ошибочно. Ничто не говорит в пользу того, что триумф альтернативных стандартов является нарушением суверенитета потребителей. Более того, нет никаких причин полагать, что государственный контроль за разработкой этих технологий мог бы привести к лучшему результату.
Несколько примеров иллюстрируют, насколько общим местом стала идея о том, что клавиатура Дворака, видеокассеты «Бетамакс» и операционная система «Макинтош» были более качественными продуктами, которые капризный рынок взял и отверг.
Джаред Даймонд в апрельском номере журнала «Дискавер мэгэзин» за 1997 год сообщает: «Неизмеримо более эффективная клавиатура Дворака названа в честь Августа Дворака... История с QWERTY иллюстрирует гораздо более общее явление: как привычка и приверженность формирует историю технического прогресса и культуры, зачастую определяя, какие инновации войдут в обиход и станут повсеместными, а какие будут отвергнуты».
В номере журнала «Ваерд мэгэзин» за август 1998 года встречаем такое высказывание: «Но, разумеется, "наиболее подходящий" в технологическом отношении далеко не всегда означает "наилучший" — привет, "Макинтош" и "Бетамакс"».
Пол Кедроски в том же «Ваерд мэгэзин» так представляет главного защитника подобных аргументов: «Брайан Артур... — отец-основатель "экономической теории возрастающей отдачи ", нового направления, изучающего, каким образом доминирующие игроки "формирующихся" рынков могут препятствовать инновационному процессу, навязывая людям менее качественные технические стандарты. Вспомните о старую битву между VHS и "Бетамакс", и вы поймете, почему более эффективные технологии не всегда одерживают верх в борьбе за потребителя».
Эти три примера выдвигаются в качестве основного доказательства теории «сильной зависимости от предшествующего пути» — краеугольного камня «экономической теории возрастающей отдачи». Ее суть состоит в следующем: в мире высоких технологий, в отличие от старых промышленных отраслей, размер прибыли компании возрастает с каждым новым клиентом. В качестве типичного примера приводится ситуация с «Майкрософт»: утверждается, что в то время, как дополнительные издержки «Майкрософт» на продажу каждого следующего экземпляра операционной системы «Виндоуз» уменьшаются, ценность «Виндоуз» с каждой продажей увеличивается на все большую величину. (Весьма спорное утверждение. В нем учитываются лишь материальные издержки тиражирования программы, но упускается из виду тот факт, что каждого нового покупателя привлечь будет несколько труднее, чем предыдущего.) Экономическая теория возрастающей отдачи гласит, что по причине предполагаемого преимущества масштаба уже устоявшийся рыночный лидер будет способен подавить конкурентов, появившихся позднее. Это ведет к сильной зависимости от предшествующего пути, поскольку даже если появившиеся позднее компании предложат более качественную продукцию, у них не будет шансов закрепиться на рынке.
При этом имеет смысл различать слабую и сильную зависимость от предшествующего пути. В первом случае говорится всего лишь о том, что будущее в определенной степени зависит от прошлого. К примеру, присутствие в экономике неадаптируемых капитальных товаров приведет к более консервативным решениям при выборе методов производства, нежели в том случае, если бы таковые отсутствовали. Однако это к лучшему, поскольку только тогда, когда инвестиции в новые технологии с лихвой окупают издержки отказа от существующих капитальных товаров, они находят эффективное применение ограниченным общественным ресурсам. Мизес подчеркивает, что, располагая сегодняшними знаниями, мы бы предпочли, чтобы предприниматели прошлого принимали совсем иные производственные решения. Но это всего лишь неизбежное следствие того обстоятельства, что будущее было и остается неопределенным и что людям свойственно ошибаться. Сегодня наша задача — выбрать оптимальный путь с учетом того, что прошлое было таким, как оно было, и сформировало нынешнюю ситуацию, которую мы должны воспринимать как данность. Лишь будущее дает возможность заменить то, что есть, тем, чему следует быть.
Теория «сильной» зависимости идет значительно дальше «слабого» варианта и утверждает, что мы часто «застреваем» на использовании худших товаров даже тогда, когда «общество» могло бы извлечь выгоды от перехода к более качественным продуктам. Сторонники этой теории уверены, что зависимость от предшествующего пути может привести к ситуации, в которую государство могло бы с пользой вмешаться, чтобы переориентировать рынок на более эффективные стандарты.
Первая ошибка аргумента сильной зависимости от предшествующего пути состоит в том, что не существует никакого иного объективного критерия, позволяющего оценить, является ли та или иная технология «более выгодной для общества», кроме прибылей и убытков предпринимателей, остановивших на ней свой выбор. Как мы выяснили при рассмотрении проблемы экономического расчета, с которой сталкивается социалистическая экономика, невозможно определить, получили ли потребители прямую выгоду от некоего существенного изменения на макроуровне технологического ландшафта. Одни потребители выиграют, другие понесут ущерб, но нельзя «суммировать» эти изменения, чтобы вывести итоговый показатель «прибыли общества».
Однако, если невозможно с помощью вычислений или измерений установить, что для общества один стандарт выгоднее другого, это еще не означает, что для этой цели нельзя прибегнуть к человеческому пониманию. Можно, например, признать, что для общества целесообразнее в ресторанах в качестве столовых приборов и кухонного инструмента использовать ножи, а не пилы. Но даже при таком более мягком подходе недостаточно доказательств того, что перечисленные выше якобы более эффективные стандарты действительно были лучше. Давайте исследуем три популярных примера, выдвигаемых сторонниками теории сильной зависимости от предшествующего пути, и посмотрим, способны ли их доводы выдержать строгую проверку.
«Бетамакс» против VHS
Компании «Сони» (разработчик формата «Бетамакс») и «Мацусита» (один из разработчиков VHS) решили присвоить разные веса таким характеристикам, как легкость транспортировки (что означало небольшой размер пленки) и время записи (увеличивающееся с размером пленки). В «Сони» посчитали, что потребители предпочтут кассеты размером с записную книжку, даже если это ограничит время записи до одного часа, тогда как в «Мацусита» сделали выбор в пользу двухчасового хронометража. В остальных отношениях эти две технологии практически ничем не отличались друг от друга. По сути дела, каждая фирма сделала ставку на то, какая из характеристик окажется более существенной для потребителей, причем «Сони» поставила на компактный размер пленки, а создатели VHS — на время записи.
«Сони» обладала монополией в течение двух лет, прежде чем на рынок вышел формат VHS. Тем не менее в связи с тем, что кассеты VHS позволяли записывать полнометражные фильмы, они начали быстро отвоевывать долю рынка. Между двумя форматами разгорелась ценовая война. Вдобавок «Сони» приняла вызов VHS, увеличив время записи на кассетах «Бетамакс» до двух часов. В ответ разработчики VHS увеличили время записи до четырех часов. Хронометраж «Бетамакс» дошел до пяти часов, a VHS — до восьми. (Располагая большей длиной пленки, разработчики VHS всегда могли достичь более оптимального компромисса между временем записи и качеством изображения, чем инженеры из «Сони».)
Как известно, в конечном итоге формат VHS стал доминировать на рынке бытовой видеоаппаратуры. «Бетамакс» сохранил за собой узкую нишу в качестве оптимального формата для телевидения, где его преимущества в области монтажа и спецэффектов оказались более важны, чем на потребительском рынке. Авторы книги «Победители, проигравшие и «Майкрософт» Стэн Лейбовиц и Стивен Марголис отмечают: «Рынок не застрял на траектории «Бетамакс»... Отметим, что это все что угодно, но только не сильная зависимость от предшествующего пути. Даже при том, что формат «Бетамакс» появился раньше, VHS оказался в состоянии очень быстро его превзойти. Это, безусловно, полная противоположность симптомам зависимости от предшествующего пути... Для большинства потребителей VHS предложил более оптимальный набор рабочих характеристик. Рыночный результат... представляет собой именно то, что им было нужно» (Liebowitz and Margolis, Winners, Losers, & Micrisoft»).
Клавиатуры: QWERTY против Дворака
Превосходство клавиатуры Дворака по сравнению со стандартной моделью QWERTY многими авторами воспринимается как неоспоримый факт. Между тем миф этот был создан главным образом на основе результатов единственного исследования, предпринятого
Военно-морским ведомством США в годы Второй мировой войны. Данное исследование, как выясняется, было проведено не кем иным, как самим изобретателем — Августом Двораком. В ту пору он работал в Военно-морском ведомстве главным экспертом по эргономике, занимаясь хронометражем и нормированием трудовых операций. Проводя исследование эффективности своей клавиатуры, Дворак некорректно использовал метод контрольных групп, что не позволило ему адекватно сравнить показатели скорости двух групп учеников. В частности, не был учтен тот факт, что дополнительное обучение на клавиатуре QWERTY тоже повышает скорость печатания.
Прежде чем клавиатура QWERTY (которая вовсе не была, как гласит апокрифическая история, намеренно разработана для замедления скорости печатания) в конце концов одержала победу на рынке, ей понадобилось выиграть множество конкурсов на скорость печатания. Лейбовиц и Марголис пишут: «Клавиатура QWERTY, как выясняется, почти не уступает клавиатуре Дворака и оказалась лучше большинства соперничавших с ней разработок, которые существовали в конце XIX века, когда за место на рынке соперничало множество вариантов клавиатурной панели».
Задаваясь вопросом о том, не является ли наш мир, где доминирует QWERTY, менее эффективным по сравнению с тем миром, в котором верх одержала клавиатура Дворака, не следует забывать, что прошлое изменить невозможно — что сделано, то сделано. Перед нами не стоит задача воссоздания человеческого общества с чистого листа. «Общество», если иметь в виду предпринимателей, действующих в условиях рыночной экономики, или органы центрального планирования социалистической экономики, должно решать, как наилучшим образом распорядиться существующим запасом ресурсов. Если бы нам, вооружившись нынешним знанием, довелось начинать строить общество заново, мы бы приняли иные решения. Заводы находились бы в других местах, транспортная инфраструктура выглядела бы иначе, для строительства были бы выбраны другие материалы и т.д. Если мы не хотим вернуть человечество к экономике, производящей только минимально необходимые средства к существованию, которая поддерживает жизнь всего нескольких миллионов человек на всем земном шаре, необходимо эффективно использовать имеющиеся ресурсы. Это означает, что мы можем позволить себе отказаться от прежних средств и методов производства только в том случае, если суммарные выгоды от подобного перехода перевешивают издержки.
Сторонники теории сильной зависимости от предшествующего пути утверждают, что в обсуждаемых нами случаях переход на альтернативные технологии окупился бы с лихвой, однако мы оказались «прикованы» к менее качественным стандартам. Если клавиатура Дворака «неизмеримо более эффективна», как утверждает Джаред Даймонд, то переход на ее использование в качестве стандарта несомненно был бы делом выгодным. Но если бы это было действительно так, то почему же этого не произошло? Чтобы окупить вложение, сулящее неограниченные прибыли, не требуется много времени!
Утверждается, что превосходство клавиатуры Дворака настолько ощутимо, что благодаря повышению производительности печатания издержки по переучиванию машинисток окупились бы за десять дней работы. Если это так, то нет никакой нужды в одновременном переходе на эту клавиатуру всего мира. Один-единственный предприниматель, владеющий крупным машинописным бюро, мог бы своими силами найти выход из «ловушки эффективности». На самом деле более свежие исследования показывают, что переход к клавиатуре Дворака отнюдь не окупает стоимость переподготовки. Если компании требуется повысить скорость печатания, ей выгоднее проводить дополнительное обучение на клавиатуре QWERTY.
В мире ожесточенной конкуренции, где предприниматели рыщут в поисках малейшей возможности для извлечения прибыли, есть достаточные основания полагать, что вложение, которое можно окупить за десять дней и затем в течение многих лет получать чистую прибыль, не ускользнет от их внимания. Лейбовиц и Марголис, не объявляя себя сторонниками австрийской школы, выдвигают вполне созвучную ее положениям критику статических моделей, применяемых теоретиками зависимости от предшествующего пути: «В предложенной [Полом Дэвидом] модели [рынков] экгзогенный набор товаров предлагается для продажи по заданной цене: либо покупай, либо проваливай.
Предпринимателям отводится в лучшем случае весьма незначительная роль... Неудивительно, что в мире, созданном по лекалам столь стерилизованной модели, чрезвычайные ситуации возникают с заметным постоянством» (Winners, Losers, & Microsoft).
Следует заметить, что новые «эргономические» модели клавиатур от «Майкрософт» и других компаний опровергают представление о том, что мы «привязны» к определенному варианту клавиатуры. Несмотря на то что клавиши на них расположены в том же порядке, что и на традиционной клавиатуре QWERTY, в целом на эргономических моделях используется совершенно иная схема. Тем не менее, несмотря на необходимость переподготовки для работы на них, они доказали свою жизнеспособность в рыночных условиях.
«Макинтош» против «Винтел»
Как подчеркнула в журнале «Ризн» Вирджиния Пострел, те, кто утверждает, что «Макинтош» превосходит компьютеры «Винтел», не учитывают многие функции, которые пользователи требуют от своих машин: возможность модернизации, приемлемое соотношение цены и эффективности, широкий выбор периферийных устройств, изобилие программного обеспечения и т.п.
Первой в семействе «Макинтош» стала модель 128К, которую отличали невозможность расширения оперативной памяти, отсутствие параллельных портов, единственный дисковод, отсутствие жесткого диска, минимум программного обеспечения, а также ограниченный выбор принтеров. Она попросту не годилась для делового мира. Несмотря на то что компания «Эппл» значительно модернизовала первоначальный вариант своего детища, она продолжила назначать за «Макинтош» высокие цены.
Кроме того, в «Эппл» серьезно просчитались, когда не учли, что в большинстве своем первыми покупателями персональных компьютеров будут любопытствующие энтузиасты, которые захотят залезть внутрь машины, пытаясь, к примеру, присоединить какое-нибудь самодельное устройство к внутренней шине компьютера. Ранние модели «Макинтошей» просто не допускали подобных экспериментов. Корпус был спроектирован так, что потребитель даже не мог открыть его.
Этот просчет стал роковым, поскольку именно такие энтузиасты и разрабатывают периферийные устройства и приложения, необходимые для успеха самой платформы. Том Стейнерд-Трелкелд в «Интер-актив уик онлайн» резюмировал неудачу «Эппл»: «Откройте вашу архитектуру для всех посетителей, и вас ждет успех — или держите ее под замком, как "Макинтош", и вы проиграете».
«Майкрософт» часто обвиняют в том, что они используют свою монополию в области операционных систем, чтобы добиться доминирующего положения в области прикладного программного обеспечения. Этому утверждению противоречит тот факт, что за несколько лет до того, как добиться доминирующего положения на рынке компьютеров с операционной системой MS-DOS, компания «Майкрософт» доминировала на рынках электронных таблиц и текстовых редакторов для компьютеров «Макинтош», в которых она не контролировала операционную систему.
Никак не препятствуя нововведениям, в отличие от того, что предсказывается теорией сильной зависимости от предшествующего пути, компания «Майкрософт», чтобы удержать свои позиции, была вынуждена постоянно внедрять новшества. Вспомним, что еще несколько лет назад «Майкрософт Боб», согласно заявлению компании «Редмонд» (вашингтонского отделения «Майкрософт»), была «весьма простой в обращении программой, которой будут пользоваться все». Но вскоре выяснилось, что программой, которой будут пользоваться все, станет веб-броузер, и в «Майкрософт» быстро изменили стратегию. Рыночный процесс не основывается на альтруистических побуждениях со стороны предпринимателей — в «Майкрософт», возможно, и хотели бы притормозить нововведение в этом случае, но это просто-напросто не в их силах.
На заре компьютерной революции потребители часто жаловались на ошеломляющее множество несовместимых элементов программного и аппаратного обеспечения на рынке. В 1985 году я занимался обеспечением технической поддержки при разработке программного продукта. Нам приходилось хранить обширные списки самых различных доступных нам комбинаций аппаратных и программных средств, поскольку мы обнаруживали, что на компьютерах производителей X не работает режим печати, что графика не будет функционировать с графической картой Y и т.д. Билл Гэйтс оказался достаточно дальновидным, чтобы понять, что потребителей в гораздо большей степени устроили бы стандартизированные продукты, которые они могли бы свободно комбинировать. Создав стандарт «Виндоуз», компания «Майкрософт» получила возможность интернализировать многие сетевые внешние эффекты на рынке персональных компьютеров, обеспечивающие ей высокие прибыли на многие годы.
И вновь об экономическом расчете
Даже если нам очень не нравится какой-либо результат рыночного процесса, к чему обычно и сводится большинство претензий по поводу провалов рынка, нужно понять, что в любой попытке видоизменить этот результат мы вынуждены опираться на субъективное мнение и предположения и не можем прибегнуть к экономическому расчету.
Представьте себе еще раз, что вы стали экономическим диктатором в своей стране. Как правило, вы позволяете рыночному процессу идти своим чередом. Но иногда какие-то результаты рыночного процесса вас сильно раздражают, и вы решаете действовать. Допустим, что, по вашему мнению, для персональных компьютеров имеется слишком мало операционных систем, и вы намерены изменить это положение дел.
Как вы поступите? Возможно, начнете финансировать разработку новой операционной системы. Но какой объем финансирования вам следует предоставить? Среди какого числа различных компаний следует распределить эти средства? Если бы разработка новой операционной системы сулила прибыль, можно было ожидать, что кто-то уже ее финансирует. Следовательно, скорее всего, этот проект будет для вас убыточным.
Возникает вопрос, какой суммой можно пожертвовать. Сколько имеет смысл заплатить, чтобы избавить общество от «страданий» по причине «недостатка» операционных систем? И кого вы намерены финансировать? Выводы, полученные теорией общественного выбора, говорят о том, что политики при принятии подобных решений почти неизбежно руководствуются не экономической эффективностью, а совсем иными факторами.
Возможно, потребуется применить штрафные санкции к изготовителю доминирующей операционной системы, пока это не позволит сократить его долю на рынке. Какова надлежащая сумма штрафа, которая позволит компенсировать то, что вы считаете издержками доминирующего положения? Какова максимальная доля на рынке, которую следует допустить?
Очевидный вывод состоит в том, что помимо чисто умозрительных догадок нет иных способов дать ответ на подобные вопросы, кроме как с помощью обмена, основанного на частной собственности. Только при столкновении с реальной необходимостью оплачивать издержки чего-либо мы принимаем решения, которые отражают наши подлинные оценки. Кроме того, если были приняты действительно неэффективные стандарты, рынок предоставляет предпринимателям благоприятную возможность получить прибыль путем привлечения потребителей к более качественным стандартам.
- Войдите, чтобы оставлять комментарии