Великая и ужасная тайна инфляции

ВЕЛИКАЯ И УЖАСНАЯ ТАЙНА ИНФЛЯЦИИ
(Диалог Ученого и Журналиста)

Что сходит с рук ворам,
за то воришек бьют.
И.А.Крылов

Журналист: Мне рассказывали историю про пенсионера (дело было в 1993 году), который откладывал с каждой пенсии по двести рублей на бутылку водки. Но каждый раз, когда он с накопленной суммой шел в магазин, обнаруживалось, что денег опять не хватает, — хоть плачь.

Ученый: Россияне на своем опыте почувствовали, что при инфляции не стоит откладывать деньги на черный день или помаленьку накапливать их на заветную покупку. Рост цен может опережать рост накопления, и реальная ценность ваших денег будет падать, несмотря на их увеличивающуюся кучу. Инфляция заставляет делать поспешные покупки. Ведь деньги стали «горячими». Они «жгут» руки. Их нужно быстрее «сбрасывать». Некогда думать — куда. Куда угодно. Ведь их ценность «тает» на глазах. Инфляционные деньги — неудобные деньги.

Ж: Но, может, инфляция — необходимая плата за переход от коммунистических порядков к более гуманному социальному устройству?

У: Не надо противопоставлять инфляцию и коммунизм. Инфляция — одно из проявлений коммунизма. Она тоже результат насилия над индивидом. Насилия, порожденного мифами о существовании коллективных персонажей по имени Народ, Общество, Экономическая Система...

Ж: Как? Все говорят об объективных причинах инфляции: о тоталитарном наследии, об уродливой структуре и спаде производства, о необходимости огромных государственных расходов и вызванного этими расходами дефицита государственного бюджета...

У: У инфляции нет объективных причин. Только субъективные: наивность и лукавство. Инфляция невозможна в условиях понимания того, что современные деньги — это обязательства, и честности в выполнении этих обязательств.

Ж: Вы сказали, что современные деньги — это обязательства. Что это означает? Чьи обязательства? И перед кем?

У: Современные деньги, как известно, не имеют внутренней ценности в отличие от прежних: золотых, серебряных, ракушечных денег. Каждая банкнота — это обязательство того, кто её выпускает, перед тем, кто соглашается брать её в уплату. В нашем случае — это обязательство Банка России перед всеми владельцами металлических и бумажных рублей определенного образца. Только эти обязательства наполняют ценностью цветные бумажки и металлические кружочки из дешевых сплавов.

Ж: Выходит, Банк России нам чем-то обязан или, другими словами, перед нами в долгу? Но почему?

У: Потому что никто бы не стал брать бумажки, не обеспеченные никакими обязательствами. Они превратились бы просто в фантики.

Ж: Но что это за обязательства? Чем обязан Банк России владельцам рублей? Сколько и чего он должен нам за каждый рубль, который мы согласились принять к оплате?

У: Великолепно точный вопрос. Его должен задать каждый, кто понял кредитную сущность современных денег, кто увидел себя в роли кредитора, а Банк России — в роли должника или дебитора. Но его никто не задает, а потому работники Банка России на него не отвечают. Если кредиторы не заботятся о выяснении своих прав, то почему дебиторы должны поднимать вопрос о своих обязанностях? На советских деньгах был смутный намек на обязательства тогда еще Госбанка. На них было написано: обеспечиваются золотом, драгоценными металлами и прочими активами государственного банка. Но вы напрасно пытались бы обменять свой конкретный рубль на эти запасы или хотя бы узнать: сколько их приходится на ваш рубль? На новых деньгах нет и намека о каких-либо обязательствах или гарантиях.

Ж: А что банк может гарантировать?

У: Разное. Например, выдачу определенного количества золота, указанного на банкноте. Это так называемый золотой стандарт.

Ж: Но тогда все понесут менять свои кредитные деньги на золото!

У: Все не понесут, если сохраняется доверие банку. А оно будет, если выполняются обязательства. Не понесут, потому что надежные кредитные деньги удобнее в обращении, чем золото. Их не нужно взвешивать, не нужно проверять пробу. Их можно восстановить, если они износились или были уничтожены.

Ж: Вы считаете, что нужен золотой стандарт?

У: Опора кредитных денег только на золото имеет изъян. Рискованно связывать эталон ценности лишь с одним видом товара. Вспомните «Гиперболоид инженера Гарина». Какую панику вызвало резкое удешевление золота! Поэтому я не призываю непременно к золотому стандарту. Пусть это будет более широкая опора в виде стандартного набора однородных товаров с устойчивой ценой: того же золота, серебра, платины, акций известнейших корпораций, прочих товаров, которые покупаются и продаются на биржах. Кредитные деньги, выпущенные на основе этого стандартного набора, должны легко обмениваться: за одну денежную единицу ее владелец вправе получить один эталон ценности.

Ж: А где-нибудь банки меняют кредитные деньги на заранее оговоренный товарный набор?

У: Увы. Отказ от золотого стандарта в начале двадцатого столетия и отсутствие каких-либо других ясно выраженных гарантий со стороны эмитента (банка, выпускающего деньги) породил мировую инфляцию в нашем ХХ веке.

Ж: Получается, что мы соглашаемся отдавать реальные ценности за безответственные бумажки, по которым нам ничего не гарантируют?

У: Полностью безответственным поведение современных эмитентов назвать нельзя. Они как-то пытаются ограничить массу кредитных денег, подражая действиям прежних банкиров, которые были весьма осторожны в эмиссии банкнот. Ведь последние могли быть в любой момент предъявлены к обмену на золото. Поэтому ответственность прежних банкиров (частных лиц) была значительно выше, чем ответственность современных эмитентов (подконтрольных государству банков). Первым «перепроизводство» кредитных денег грозило банкротством, то есть потерей личного благополучия. Последним — грозит инфляцией, то есть потерями для владельцев кредитных денег.

Ж: А как же эмитенту удалось так ловко уйти от материальной ответственности за «перепроизводство» кредитных денег и переложить ее на нас?

У: Происходило это не сразу и в каждой стране по-своему, но общая канва такова. Сначала государство поставило эмиссию кредитных денег частными банками под свой контроль. Выпуск банкнот был объявлен государственной монополией. Государственное принуждение объяснялось необходимостью защиты населения от недобросовестной денежной эмиссии, то есть от эмиссии, не подкрепленной реальным имуществом. Однако государственная монополия на эмиссию банкнот имела более весомую, чем объявленная, причину.

Государственные люди, как, впрочем, и все другие, имеют аппетит, превосходящий возможности его удовлетворения. А потому они всячески пытаются расширить эти возможности. Монополия на эмиссию банкнот открывает соблазнительную перспективу: напечатать такое количество денег, которое потребуется. Золотой стандарт какое-то время сохранялся. Но чрезмерная эмиссия создавала такой спрос на золото, который государство не могло покрыть. Тогда государство стало ограничивать, а потом и вовсе прекратило обмен банкнот государственного банка на золото. Ценность банкнот, оторвавшихся от золотого содержания, перестала соответствовать номиналу и поползла вниз. А цены, соответственно, вверх.

За чрезмерные государственные аппетиты всегда расплачивается население. На этот раз оно расплачивалось обесценением своих денежных сбережений. Спасая население от недобросовестных эмитентов, государство само становилось недобросовестным эмитентом.

Ж: Но это же нечестно!

У: Что и требовалось доказать. Но эта нечестность была замаскирована удобными теориями о благотворности инфляции, о том, что она взбадривает производство и снижает безработицу. Рецепты такого взбадривания активно пропагандировал знаменитый английский экономист Джон Мейнард Кейнс, за что другой знаменитый ученый Фридрих Август фон Хайек называл его «имморалистом и златоустым соблазнителем».

Ж: А что, разве инфляция не подстегивает производство и не уменьшает безработицу?

У: Подстегивать вообще-то лучше кнутом. Как-то честнее в отношениях со стегаемым и, пожалуй, эффективнее для стегающего. Инфляция же — довольно грубый обман. И как всякий грубый обман дает обманщику лишь краткосрочный выигрыш с большим риском нарваться на неприятности в недалекой перспективе. «Подстегивать» производство с помощью инфляции — это все равно, что греться, помочившись в штаны. В первые минуты, возможно, и согреешься. Но потом будет еще холоднее и, вдобавок, противнее.

Ж: Да, особо тут не взбодришься.

У: А «златоустые соблазнители» нашептывают: пусть лучше инфляция, чем безработица и спад производства.

Ж: Значит, Великая и Ужасная Тайна инфляции в нашей глупой доверчивости к искусителям, обещающим даровые деньги для государства?

У: Конечно. Ведь мы же знаем: даром бывает лишь сыр в мышеловке.

Ж: Еще тюремная баланда. Господи, отчего ж мы так наивны?

У: Можно назвать это наивностью, а можно — неадекватным представлением о мире. Представлением о людях, как о клеточках одушевленного организма по имени Общество, где деньги — это нечто типа кровеносной системы. Такое представление делает вас объектом манипуляций со стороны тех, кто апеллирует к интересам Общества, к необходимости регулирования денежного обращения со стороны Общества. Если вам нравится быть объектом подобных манипуляций, то, ради Бога, представляйте себя клеточкой Великого Организма. Если вам комфортно быть клеточкой со всеми вытекающими отсюда последствиями, то у меня язык не повернется назвать вашу картину мира неадекватной. Но обычно людям нравится картина, но не нравятся неизбежные последствия их представлений. Нравится быть объектом забот Общества, но не нравится, когда другие люди принуждают их к жертвам на благо Общества. У таких людей неадекватная картина мира.

Между прочим, неадекватная картина мира может быть даже причиной смерти. Есть такая жуткая история про Иванушку, который верил в домовых. Причем, верил не в добрых и уютных, а в злых и коварных домовых. Однажды, когда он был дома один, ему что-то померещилось. «Домовой», — испугался он и рванулся на улицу. Но на выходе зацепился за гвоздь. «Это меня домовой держит», — ужаснулся он и умер. От чего он умер?

Ж: От страха.

У: Да. А точнее — от непродуктивной картины мира.

Авторы: Репин Е.Н., Репина Н.А.
Источник: http://www.terminomika.ru/data/library/authors/etudes.html