Лекция Хесус Уэрта де Сото
(Москва, 30 октября 2008 г.)
Высшая школа экономики
Прежде всего я хотел бы поблагодарить Высшую школу экономики за приглашение представить русскую версию моей книги «Деньги, банковский кредит и экономические циклы». Еще я хотел бы сказать огромное спасибо двум ее русским переводчикам, Татьяне Даниловой и Григорию Сапову, которые вложили много труда в перевод, а также Александру Куряеву, который руководил всей работой.
Я сосредоточусь на текущем финансовом кризисе и надвигающейся всемирной рецессии как одной из самых сложных проблем, с которой нам придется иметь дело.
По моему мнению, после того как все мы стали свидетелями интеллектуального и практического поражения социализма, в особенности в течение двух последних десятилетий ХХ столетия, одним из главных вызовов для будущего капитализма по сей день остается неотложная потребность в приватизации денег путем ликвидации органа централизованного денежного планирования — Центрального банка. Иными словами, в денежном и кредитном секторах так называемых рыночных экономик до сих пор действует реальный социализм, представленный государственными деньгами, центральными банками и финансовым административным регулированием.
В результате в сфере денег и кредита мы регулярно испытываем негативные последствия, установленные теоремой о невозможности социализма, открытой выдающимися представителями австрийской школы экономической науки, Людвигом фон Мизесом и Фридрихом Хайеком.
Речь идет о том, что те, кто занят централизованным планированием государственных денег, не в состоянии знать, отслеживать и контролировать изменения и спроса на деньги и их предложения. Кроме того, вся финансовая система основана на дарованной государством частным банкирам юридической привилегии работать с частичным резервированием по вкладам до востребования, которые они получают от своих клиентов. В результате этой привилегии частные банкиры выступают не как истинные финансовые посредники, а в основном как создатели депозитов, материализующихся в кредитной экспансии. Такие кредитные экспансии искусственны и не соответствуют какому-либо предварительному росту добровольных сбережений граждан. Таким способом, нынешняя банковская система с частичным резервированием имеет тенденцию ухудшать и усиливать систематические межвременные искажения и ошибки в распределении инвестиций, которые макроэкономические плановики, работающие на центральные банки, вызывают в производственной структуре реальной экономики. Эти искажения проявляются в периодах финансовых пузырей, экономического подъема, повсеместных инвестиционных ошибок, с последующими периодами финансового кризиса, рецессии и безработицы.
Только что завершившаяся фаза циклической экспансии, которая началась, когда американская экономика вышла из последней рецессии 2001 года, а Федеральный резерв вновь предпринял крупное искусственное расширение кредита и инвестиций, — расширение, необеспеченное параллельным ростом добровольных сбережений домохозяйств. Многие годы предложение денег в форме банкнот и депозитов росло средними темпами более 10% в год (т.е. общий объем денег в мировом обращении удваивался каждые семь лет). Средства обмена, возникавшие в результате этой агрессивной фидуциарной инфляции, размещались банковской системой на рынке как вновь создаваемые кредиты, выдаваемые под крайне низкие (а в реальном выражении даже отрицательные) процентные ставки. Все это надувало спекулятивный пузырь в форме значительного роста цен на капитальные блага, активы недвижимости и ценные бумаги, которые представляли их и обменивались на фондовом рынке, индексы которого стремительно росли.
Любопытно, что, как и в «ревущих двадцатых», предшествовавших Великой депрессии 1929 года, шок роста денежной массы не слишком существенно повлиял на цены потребительских товаров и услуг (примерно треть всех товаров). Последнее десятилетие, как и 1920-е годы, отмечено поразительным ростом производительности в результате внедрения огромного количества новых технологий и значительных предпринимательских инноваций, которые, появись они не от «вливания денег и кредита», дали бы толчок здоровому и стабильному снижению удельной цены товаров и услуг, которые потребляют все граждане. Более того, полное интеграция экономик Индии и Китая в глобализованный рынок постепенно увеличивало реальную производительность в отраслях потребительских товаров и услуг еще больше. Отсутствие в ценах на потребительские товары здоровой «дефляции» в стадии такого значительного роста производительности, как в недавние годы, дает главное доказательство того, что денежный шок серьезно нарушил экономический процесс.
Экономическая теория учит нас, что, к несчастью, искусственная кредитная экспансия и (фидуциарная) инфляция средств обмена не предлагают ни прямого пути к стабильному и устойчивому экономическому развитию, ни способа избежать неминуемых жертв и дисциплины, требующихся при высоких показателях добровольных сбережений. (Фактически добровольные сбережения, особенно в США, не только не растут, но в некоторые годы даже падают до отрицательных значений.)
На самом деле искусственное расширение денег и кредита всегда не более чем краткосрочное решение, и это в лучшем случае. Сегодня нет сомнений в том, что в долгосрочной перспективе денежный шок ведет к рецессии: вновь созданные кредиты (не из денег, которые предварительно сберегли граждане) немедленно предоставляют предпринимателям покупательную способность, которую они используют в чрезмерно амбициозных инвестиционных проектах (в последние годы особенно в строительном секторе и в развитии недвижимости). Иными словами, предприниматели действуют, как если бы граждане увеличили свои сбережения, когда на самом деле они этого не делали.
Повсеместное нарушение координации в экономической системе приводит к следующему: финансовый пузырь («иррациональная эйфория») оказывает губительное воздействие на реальную экономику, и рано или поздно происходит откат в форме экономического спада, который отмечает начало болезненной и неизбежной корректировки. Корректировка всегда требует перестройки сложившейся реальной производственной структуры, искаженной инфляцией.
Конкретные спусковые механизмы завершения эйфорической денежной «попойки» и начала «похмелья» периода рецессии весьма многообразны и могут отличаться в разных циклах. В нынешних обстоятельствах самые очевидные спусковые механизмы заключались в росте цен на сырье, особенно на нефть, кризис низкокачественных ипотечных кредитов в США, и, наконец, неплатежеспособность важных банковских учреждений, когда рынку стало ясно, что величина их обязательств превышает их активы (выданные ипотечные кредиты).
В настоящее время множество корыстных голосов требуют дальнейшего снижения процентной ставки и новых вливаний денег, что позволит желающим завершить свои инвестиционные проекты без убытков.
И все же бежать вперед в поисках выхода означало бы лишь отложить проблемы на время ценой того, что позднее они станут гораздо серьезнее. Кризис разразился оттого, что прибыли компаний, производящих средства производства (особенно в строительном секторе и в развитии недвижимости) исчезли из-за предпринимательских ошибок, вызванных дешевыми кредитами, а также из-за того, что цены потребительских благ стали расти быстрее по сравнению с ценами капитальных благ.
Отсюда начинается неизбежная, болезненная корректировка и, в добавление к падению производства и росту безработицы, ныне мы видим пагубный рост цен на потребительские блага (это сочетание называется стагфляцией).
Самый строгий экономический анализ и самое хладнокровное, самое сбалансированное истолкование экономических и финансовых событий неизбежно ведут к выводу, что центральные банки (которые и есть истинные органы финансового централизованного планирования), вероятно, не во всякий момент могут с успехом находить самую эффективную денежную политику. Именно это и стало ясно в случае неудачных попыток планировать сверху экономику бывшего СССР.
Иными словами, теорема об экономической невозможности социализма, которую открыли австрийские экономисты Людвиг фон Мизес и Фридрих Хайек, полностью приложима к центральным банкам вообще, и к Федеральному резерву и к Алану Гринспену (в прошлом) и к Бену Бернанке (ныне) в частности. Согласно этой теореме, невозможно организовать экономическую жизнь общества на основе принудительных приказов, издаваемых плановым органом, так как такой орган никогда не сможет получить информацию, необходимую для придания этим приказам координирующего характера. Безусловно, нет ничего опаснее, чем поддаться, говоря словами Хайека, «пагубной самонадеянности» веры в собственное всеведение или по меньшей мере в мудрость и могущество, достаточные для того, чтобы придерживаться самой подходящей денежной политики. Поэтому, вместо того, чтобы смягчить самые резкие взлеты и падения экономического цикла, Федеральный резерв и в меньшей степени Европейский центральный банк были, по всей вероятности, их главными архитекторами и виновниками их усугубления.
Поэтому дилемма, перед которой стоят Бен Бернанке и Совет управляющих Федерального резерва, а также другие центральные банки (начиная с Европейского центрального банка) не вполне комфортна. Они годами уклонялись от ответственности за деньги, а теперь обнаружили себя в безвыходном положении. Они могут либо позволить начаться прямо сейчас процессу рецессии, а вместе с ним — благотворной и болезненной корректировке, либо прибегнуть к «обновленному инфляционистскому» лекарству. С применением последнего экспоненциально растут шансы на еще более жесткую стагфляцию в ближайшем будущем. (Именно эта ошибка была совершена вслед за крахом фондового рынка в 1987 году, — ошибка, которая привела к инфляции конца 1980-х годов и завершилась жестокой рецессией 1990—1992 годов.)
Кроме того, повторное введение на этой стадии политики дешевого кредита может лишь помешать необходимой ликвидации убыточных инвестиций и перепрофилирования компаний. Оно может даже бесконечно затянуть рецессию, как случилось в экономике Японии, которая, после всевозможных попыток вмешательств государства, перестала реагировать на любые стимулы, включая кредитную экспансию или кейнсианские методы.
Именно в этом контексте «финансовой шизофрении», которую следует понимать как «выстрелы вслепую», сделанные финансовыми властями (которые отвечают за две полностью противоречащие друг другу вещи: и за контроль над инфляцией, и за вливание всей ликвидности, необходимой финансовой системе для предотвращения ее краха). Так, сегодня Федеральный резерв спасает AIG, Bear Stearns, Fannie Mae и Freddie Mac, а завтра допускает крах Lehman Brothers, пространно оправдываемый отговоркой о «преподании урока», и отказываясь подпитывать моральный риск. Наконец, в свете того, как разворачиваются события, правительства США и европейских государств объявили план по покупке неликвидных (то есть ничего не стоящих) активов за многие миллиарды долларов у банковской системы, и даже по покупке акций банков, национализировав частную банковскую систему полностью или частично. Если этот план финансируется налогами (а не инфляцией), он будет означать тяжкое налоговое бремя на домохозяйства именно тогда, когда менее всего способны его нести.
Для сравнения, экономики Европейского Союза находятся в несколько менее тяжелом состоянии (если не рассматривать экспансионистское воздействие политики намеренного обесценения доллара, а также относительно бóльшую европейскую ригидность, особенно на рынке труда, которая ведет к тому, что европейская рецессия будет дольше и мучительней). Экспансионистская политика Европейского центрального банка, хоть и не свободная от грубых ошибок, была в чем-то менее безответственной, чем политика Федерального резерва. К тому же выполнение критериев конвергенции на время повлекло за собой благотворное и значительное оздоровление главных европейских экономик. Некоторые такие периферийные страны как Ирландия и особенно Испания погрузились в немалую кредитную экспансию с того времени, как они приступили к процессам конвергенции.
Хрестоматийный случай — Испания. Испанская экономика пережила экономический подъем, который состоялся отчасти благодаря реальным причинам (либерализующие структурные реформы, начало которым положило правительство Хосе Марии Аснара). Тем не менее, подъем также во многом надувался за счет искусственной денежно-кредитной экспансии, темпы которой почти втрое превысили соответствующие показатели Франции и Германии.
Снижение процентной ставки, которая была результатом процесса конвергенции, испанские экономические агенты интерпретировали в традиционных для Испании понятиях «дешевых денег»: более широкая доступность дешевых денег и массовые заявки на кредиты от испанских банков (в основном для финансирования спекуляции недвижимостью), кредиты, которые эти банки выдавали, создавая деньги из ничего, в то время, как Европейский центральный банк хранил невозмутимый вид. Столкнувшись с ростом цен, Европейский центральный банк остался верен своему мандату и решил держать процентные ставки, несмотря на трудности участников Экономического и валютного союза, которые, подобно Испании, теперь обнаруживали, что большая часть их инвестиций в недвижимость была ошибочной и ведет к долгой и мучительной реорганизации реальной экономики этих стран.
При этих условиях наиболее приемлемой политикой была бы либерализация экономики на всех уровнях (особенно на рынке труда), чтобы позволить быстрое перераспределение факторов производства (особенно труда) в эффективные секторы. Точно так же важно снизить государственные расходы и налоги, чтобы увеличить располагаемые доходы экономических агентов, которые имеют большую задолженность и нуждаются в как можно более быстром возврате кредитов. Экономические агенты вообще и компании в частности могут оздоровить свои финансы лишь посредством снижения издержек (особенно затрат на труд) и возврата кредитов. Для этой цели важен очень гибкий рынок труда и куда более аскетичный государственный сектор. Эти факторы принципиальны, если рынок должен как можно быстрее вскрыть реальную ценность инвестиционных благ, произведенных ошибочно, и таким образом заложить основу для здорового, устойчивого восстановления экономики в будущем, которое, как мы надеемся, к счастью для всех, не так уж и далеко.
Два заключительных комментария. Очень часто мы слышим и читаем в СМИ, что кризис фондового рынка — результат недостатка доверия, порожденный скандалами в бухгалтерии и управлении. Но не так называемая «творческая бухгалтерия» времен пузыря и последующие скандалы причина наших текущих проблем, а как раз наоборот: они один из самых типичных побочных продуктов лихорадочного давления рынков на бизнес в течение долгого периода «иррациональной эйфории». Бухгалтерия — это язык бизнеса, и ее традиционные вековые основы, базирующиеся на принципе очень благоразумной оценки активов (а именно ниже рыночной стоимости), нельзя заместить новыми принципами, основанными на самой непостоянной, так называемой «справедливой рыночной стоимости» и искусственной инфляции баланса фирм в период «пузыря», не разрушив всю капиталистическую систему.
Если мы хотим избавиться от реального социализма в денежном и кредитном секторе, — я имею в виду избавиться от центральных банков, — и если хотим создать действительно свободную и устойчивую финансовую и денежную системы в новом XXI веке, нужно будет выполнить три условия: 1) приватизировать деньги, вновь введя золото и полную свободу выбора валют, чтобы позволить рынку свободно продолжать процесс развития денег с момента, когда золото как универсальные товарные деньги было поначалу экспроприировано и национализировано государствами; 2) учредить систему свободной банковской деятельности и 3) самое важное, подчинить все частные банки традиционным принципам права, согласно которым никто, даже банкиры, не будет обладать привилегией отдавать в заем то, что хранится ими как вклад до востребования. Только система свободной банковской деятельности со стопроцентным резервированием позволит нам уничтожить все центральные банки.
- Войдите, чтобы оставлять комментарии