Что такое капитал?
За недолгую историю экономической науки для понятия «капитал» было предложено невероятное множество определений. Капитал называли абстрактным фондом, который образует непрерывный поток, нарекали «застывшим ожиданием», определяли как «произведенные средства производства», считали источником потока будущих услуг.
В основе наших экономических теорий лежит выбор отдельных людей. В «Человеческой деятельности» Мизес говорит: «[Капитал] — продукт мышления, и его место — в человеческих мыслях. Это способ представления проблем деятельности, метод их оценки с точки зрения определенного плана». Израэл Кирц-нер в «Очерке о капитале» характеризует капитальные товары как промежуточные станции на пути осуществления чьего-либо замысла о производстве потребительских товаров. Капитальные товары выделяются не физическими характеристиками или особыми обстоятельствами, при которых они появились на свет, а тем фактом, что в настоящий момент они являются частью чьего-либо замысла о производстве потребительского товара. Капитал — бухгалтерская условность для суммирования этих товаров в балансовом отчете фирмы с целью получить общее представление о ее благополучии.
В сложной экономике с многочисленными стадиями производства нет необходимости, чтобы каждый производитель в точности представлял себе, каким именно образом его продукт будет способствовать изготовлению потребительского товара. Ему достаточно знать, что кто-то нуждается в этом продукте. Покупатель сам решит, какой конечный товар будет произведен с помощью купленных им промежуточных товаров. Когда производитель компьютеров пытается оценить спрос на компьютеры в будущем году, его не интересует, будут ли компьютеры задействованы для производства автомобилей или матрасов. Тем не менее, мы видели, что каждое производственное благо должно быть частью плана по производству потребительского блага, в противном случае оно вообще перестает быть экономическим благом.
Такое определение, и это наглядно демонстрируют Мизес и Кирцнер, проясняет многие недоразумения в теории капитала. Например, Мертон Миллер и Чарльз Аптон в учебнике «Макроэкономика: неоклассическое введение» утверждают, что понятие производительности капитала вводится в экономическую теорию без объяснений. Между тем представление о капитале как о частично осуществленных планах делает объяснение очевидным: если часть нашего плана по производству товара уже осуществлена, мы сможем произвести его быстрее, нежели в том случае, когда для выполнения нашего плана еще ничего не сделано (при условии, конечно, что наш план хорошо продуман). И нам предстоит только выбрать тот путь следования к нашей цели, который, по нашему мнению, выгодно отличается от альтернативных вариантов, исходя из наших оценок стоимости различных путей, которые мы могли бы избрать. Как сказано у Мизеса: «Капитальные блага — это промежуточные станции на пути, ведущем от самого начала производства к его конечной цели, изнанка потребительских благ. Тот, кто применяет в производстве капитальные блага, имеет одно огромное преимущество перед теми, кто начинает без них: по времени он ближе к конечной цели своих устремлений» («Человеческая деятельность»).
Общественный капитал
Стремление расширить понятие капитала, понимаемого как элемент бухгалтерского учета отдельной фирмы, с целью оценить величину «общественного капитала» порождает абсурдные противоречия. Разработка бухгалтерского понятия «капитал фирмы» стало гигантским шагом вперед в умении человека составлять планы на будущее. Путем суммирования производственных ресурсов, имеющихся в распоряжении фирмы в каждый момент времени, бухгалтерский учет позволил фирмам устанавливать, какую часть доходов можно будет выделить на текущее потребление без ослабления их производственных возможностей в будущем.
Подобную оценку можно произвести только с помощью рыночных цен. Сложив рыночные цены всех имеющихся у нее производственных ресурсов, фирма может приблизительно оценить свое финансовое положение. Повторив этот расчет, к примеру, через год, фирма может установить, увеличилась или уменьшилась ее способность к ведению производства в будущем. Если выясняется, что в прошлом году фирма располагала капиталом в миллион долларов, а в нынешнем году в ее распоряжении только полмиллиона, это означает, что имело место проедание капитала. Возможно, владельцы изымали деньги, которые на самом деле не являлись частью прибыли, или фирма платила своим работникам слишком много, или назначала слишком низкие цены на свою продукцию, или же эта фирма просто нежизнеспособна. В любом случае, счет движения капитала указывает фирме на то, что ей необходимо что-то менять, иначе она разорится.
Цены, использующиеся при суммировании капитала фирмы, представляют собой предварительные оценки. При оценке определенного капитального товара с целью учета капитала было бы ошибкой оглядываться на ту цену, которая была уплачена за этот товар. Скорее, фирма должна предвидеть те или иные потоки доходов, которые ожидаются в результате различных возможных способов применения этого товара.
Рассмотрим положение фирмы — производителя повозок на конной тяге в 1900 году. Если ориентироваться на цены, уплаченные при покупке оборудования, то у руководства фирмы могло создаться впечатление, что дела идут прекрасно. Однако поскольку в то время автомобиль уже начал вытеснять конный транспорт, можно было ожидать, что доходы, на которые изготовители повозок могли обоснованно рассчитывать, используя свое оборудование, с каждым годом будут стремительно сокращаться. В этой ситуации только цены, ориентированные в будущее, могли указать владельцам предприятия на необходимость изменений.
Одна фирма может определить стоимость своего капитала на основе оценки его вклада в реализуемые этой фирмой проекты, но что может означать стоимость «общественного капитала», определенная на основании всех тех разнообразных планов, которые реализуются одновременно? Многие из них неизбежно противоречат друг другу. Две фирмы, производящие компьютеры, могут одновременно добиваться заключения контракта на поставку компьютеров для нового автоматизированного предприятия. Одна из них может добиться этой цели, но этого никак не в состоянии сделать сразу обе фирмы!
И что будет означать цифра, которую можно получить, сложив капитал всех фирм? Говоря, что компания «ФуСофт» располагает капиталом в 2 миллиарда долларов, мы подразумеваем, что, решив ликвидировать свою фирму, ее владельцы могли бы выручить около 2 миллиардов долларов, распродав свои активы. Но что означает фраза: «общество» владеет капиталом в 8 триллионов долларов? Кому общество может продать весь свой капитал? Общество не может продать товары на сумму в 8 триллионов, если нет никого, кто купит товары на эту сумму.
Точно так же «общественный капитал» нельзя считать постоянным, если только люди должным образом не планируют его обновление. Капитальные товары не порождают себе замену автоматически в тот самый момент, как окончательно амортизируются. В истории бывали времена, когда общества занимались проеданием ранее накопленного капитала, что вызывало снижение уровня жизни и сокращение численности населения. Примером может служить период упадка Римской империи, а также несколько веков вслед за ее крахом.
Красноречивой современной иллюстрацией того, что капитал отнюдь не представляет собой автоматический поток, является уничтожение Ираком кувейтских нефтяных скважин в конце войны в Персидском заливе. Оккупируя Кувейт, Саддам Хусейн, несомненно, рассматривал скважины в качестве весьма ценных капитальных благ, от которых в будущем мог ожидать поток доходов. Однако война в Заливе вынудила его радикально пересмотреть свои планы. Его войска взорвали 700 скважин, уничтожив сами скважины и огромное количество нефти. Автоматически никакого потока доходов от этих скважин не последовало.
Высказанные выше соображения подводят нас к фундаментальному выводу австрийской школы: наиболее важной характеристикой капитальных товаров, имеющихся в обществе, является не туманное представление об их «общей сумме», а то, что капитальные товары представляют собой части взаимосвязанной структуры индивидуальных планов.
Структура капитала
Австрийская школа заметно расходится с доминирующими течениями в отношении той значимости, которую она придает структуре капитала. Неоклассическая и кейнсианская теории склонны трактовать капитал как однородную массу или совокупный фонд. Это позволяет им суммировать количество капитала и рассматривать совокупность капитала в экономике как одно число, которое затем вводится в математические уравнения.
Австрийцы считают этот подход дезориентирующим, поскольку он попросту исключает из рассмотрения наиболее существенные свойства капитала. Капитальные товары, которые выглядят бесчисленными составными элементами разнообразных индивидуальных планов, не могут с наибольшей пользой рассматриваться как единая масса. Планы с течением времени меняются, при этом создавая новые капитальные товары, перемещая существующие капитальные товары в непредвиденные области применения и оставляя другие элементы, некогда являвшиеся капитальными товарами, без применения. Планы взаимодействуют между собой, причем некоторые из них дополняют друг друга и способствуют взаимному осуществлению, тогда как другие противоречат друг другу, в результате чего тот или иной план терпит неудачу. Даже в социалистической экономике, где всем производством управляет один главный плановик, понятие совокупного капитала экономики не имеет смысла; в социалистической экономике отсутствует рынок капитальных товаров и, следовательно, отсутствуют цены, с помощью которых таковые можно было бы суммировать.
Структуру капитала экономики можно сравнить с коралловым рифом. Каждый коралл соединен с несколькими другими. Кораллы, находящиеся под каждым отдельным организмом, являются промежуточными товарами, которые были задействованы в его создании. Те, что расположены бок о бок с ним — комплементарные товары, помогающие ему в создании нового слоя товаров. Те же кораллы, что находятся поверх него, как раз и являются тем следующим пластом товаров, который он помогает создать.
Общий массив структуры располагается на песчаном морском дне — то есть на земле. Земля, с экономической точки зрения содержащая все природные факторы производства — фундамент экономической жизни. В любом случае нам нужно место, чтобы стоять или сидеть, и наши тела — для того, чтобы что-то производить. Природный мир — это почва, на которой произрастает наш риф, и он возведен на этой почве за счет человеческой деятельности. На самой вершине рифа, омываемые потоками человеческих желаний, располагаются потребительские товары.
«Капитальный риф» — основа цивилизации. Все то, что обогащает нашу жизнь, — «Гамлет» и кабельное телевидение, библиотеки и интернет, великая живопись и юмористическая литература, симфонические оркестры и рок-группы, ковры синтетические и ковры персидские, помидоры зимой и лед летом, кафедральные соборы и торговые центры, — все это стало возможным только благодаря кропотливому возведению рифа предшествующими поколениями, начиная от самых далеких предков человека. Если бы люди до сих пор полагались на охоту и собирательство, чтобы хоть как-то поддерживать свое существование, то ничего из вышеперечисленного не существовало бы.
Структура рифа — это сеть взаимодействий, образуемая предпринимательскими планами. Это взаимодействие время от времени будет превращать какие-то части рифа в излишние. Бизнес-план, составленный ради того, чтобы добыть средства, может представлять собой главное капиталовложение для составившего этот план. Однако если его компания, не дождавшись финансирования, закрывается, то от этого бывшего капитала не остается никаких иных материальных следов, кроме нескольких стопок бумаг и некоторого объема данных на жестком диске. Более того, изменение в этих планах повлияет на судьбу и физического капитала. Стоимость сделанного на заказ, но неотправленного станка, стоящего без дела на складе поставщика, резко снижается вплоть до его стоимости в качестве утильсырья и окончательно выпадает из структуры рифа. Другие физические товары могут перейти в пределах рифа в другие руки, чтобы играть свою роль уже в других планах.
Развивая нашу метафору чуть дальше, мы могли бы сказать, что интенсивность изменений в потоках определяет то, насколько основательно они будут воздействовать на риф. Когда предпочтения потребителей смещаются, предпринимательские планы отменяются, видоизменяются и соотносятся с новыми последствиями планов, тем самым изменяя структуру рифа. Незначительные перемены, подобно переключению потребителей от покупки одной куклы на одно Рождество к покупке другой на следующее, действуют главным образом на верхние слои. Кукольной фабрике, возможно, придется провести переоборудование, чтобы выпускать новую модель, однако ей по-прежнему понадобятся пластмасса, картонные коробки, металл для литейных форм, рабочие для поточной сборки и т.д. Более существенные изменения в потоках повлекут за собой более глубокие изменения в структуре рифа.
Когда потребители стали предпочитать ездить не на лошадях, а на автомобилях, структуры капитала по всей экономике разрушались, создавались заново или переконфигурировались. Потребность в производстве сена резко упала, в то время как потребность в добыче нефти возросла. Кузнецы остались без работы, тогда как для фабричных рабочих появлялись новые места. Богатство перешло из рук тех, кто продолжал производство товаров, спрос на которые теперь понизился, к тем, кто безошибочно предвидел теперь оформившийся более высокий спрос на другие товары.
В конечном счете именно потоки потребительских запросов определяют общую форму рифа, состоящего из взаимодействующих планов, — Уильям Хатт и Людвиг фон Мизес определяют это явление как суверенитет потребителя. В своих непрестанных поисках прибыли предприниматели перестраивают структуру рифа. Они преуспевают только в том случае, если новая конфигурация в большей степени отвечает пожеланиям потребителей, нежели прежняя.
Не все согласны с концепцией суверенитета потребителя: производители, мол, суверенны во всех отношениях ничуть не меньше, чем потребители. Тот факт, что человек является владельцем предприятия, отнюдь не означает, что все свои решения он принимает с точки зрения производителя. Безусловно, владелец волен использовать возможности своего предприятия ради личного удовлетворения вместо удовлетворения потребителей. Он мог бы, например, пойти на то, чтобы превратить свою фабрику в огромное увеселительное заведение для себя и своих друзей. Однако, поступая таким образом, он будет действовать как потребитель.
Некоторые экономисты, и в частности Альфред Маршалл, подвергли критике выдвинутое Менгером представление о товарах, рассредоточенных по различным порядкам, как непродуманное и бесполезное, поскольку один товар может относиться сразу к нескольким порядкам. Если измерять в различных направлениях, то какой-то определенный коралл от верхушки могут отделять один, два, три или четыре пласта. (Пример Маршалла заключался в том, что поезд, везущий пассажиров, и различные производственные товары могли бы иметь сразу четыре порядка.)
Кажущееся очевидным затруднение можно устранить, если вспомнить о том, что нечто является капитальным товаром отнюдь не из-за своих внутренних качеств, а благодаря своей роли в чьем-то замысле о создании потребительского товара. Возьмем нефть. Еще на заре человечества огромные ее залежи покоились в тех же самых местах, откуда мы выкачиваем ее сегодня. Тем не менее никто не считал ее капитальным товаром или даже товаром как таковым. Физические свойства нефти ничуть не изменились, но однажды она начала цениться. Нефть стала элементом человеческих замыслов по улучшению человеческого существования.
Если мы будем рассматривать капитальные товары как элементы того или иного плана, то увидим, что один и тот же товар в планах разных людей может играть различную роль. Если я использую свою машину для воскресных поездок, то для меня это потребительский товар. Для коммивояжера, пользующегося той же маркой машины, чтобы развозить товары по домам своих потенциальных клиентов, автомобиль — это товар второго порядка. Машина той же модели, используемая для перевозки по городу проектов сооружения фабрики, может отстоять от конечного потребительского товара сразу на несколько порядков. Нет причин, по которым определенный товар, как, например, тот же вышеупомянутый поезд, не может в одно и то же время быть элементом различных уровней различных планов. Мой билет на поезд мог бы символизировать приобретение потребительского товара, тогда как ваш может означать покупку товара четвертого порядка (В одном и том же купе шахтер может, например, возвращаться из отпуска, журналист ехать в командировку, а челнок везти товары на продажу. — Прим. ред.). Сущность товара как капитала заключена не в самом товаре, а в той роли, которую этот товар играет в планах действующих людей.
Это не означает, что физические качества товара абсолютно неважны для его экономической характеристики. Если бы нефть не обладала подобающими химическими свойствами для применения в качестве топлива, то она не стала бы частью чьих-то планов по отоплению дома (разве что только по ошибке). Однако всё же план — решающий фактор в том, является ли нечто капитальным товаром или нет. Например, некоторые люди полагают, что рога носорогов обладают целебными свойствами. Мы могли бы усомниться в этом, а научные исследования показали бы, что наши сомнения весьма основательны. Однако пока люди продолжают считать эти рога полезными, инструменты, используемые для переработки рогов, будут оставаться капитальными товарами. На инструменты установится рыночная цена, зависящая от того, насколько высоко будут оцениваться рога. И лишь когда последний человек разочаруется в целебных свойствах этих рогов, инструменты перестанут быть капитальными товарами и потеряют всякую ценность, если только для них не найдется альтернативных способов применения.
Австрийская теория капитала разоблачает ложное представление о расточительности рыночной экономики, основанное на том, что она не использует «бездействующие капитальные товары» (так называемые «незагруженные мощности»). На самом деле речь идет о тех единицах капитала, которые перестали — по крайней мере, на какое-то время — быть капитальными товарами! (Обстоятельства могут измениться таким образом, что их применение вновь окажется прибыльным, и они опять станут капитальными товарами.) Стоимость их обслуживания и применения стала превышать приносимую ими прибыль, поэтому они больше не являются элементами чьего-либо плана, имеющего целью производство потребительского товара. Возвращение их в производственную структуру повлекло бы за собой излишнюю трату ресурсов, поскольку для их применения требуются дополнительные товары, которые рациональнее было бы использовать где-нибудь еще. К примеру, металлургическая компания может владеть несколькими заводами, простаивающими в бездействии, поскольку, по мнению владельца, они технически устарели. Для того чтобы вернуть эти заводы в эксплуатацию, потребовалось бы нанимать рабочих, закупать железо и кокс, обслуживать здания и подъездные пути, использовать воду и электричество и т.п.
Нечто может являться экономическим товаром только при условии его относительной редкости, дефицитности. Для многих ограниченных факторов производства существует несколько альтернативных способов применения. Предлагая за потребительские товары различные цены, потребители указывают на значение различных способов применения этих товаров для удовлетворения своих потребностей.
Если предполагаемые доходы от продукции закрытого сталелитейного завода не превышают стоимости комплементарных товаров, необходимых для его работы, то потребители не оценят данный способ использования этих ресурсов столь же высоко, как альтернативный способ их применения. На это обстоятельство владельцу металлургической компании укажет тот факт, что за использование тех же ресурсов другие готовы предложить больше, чем он.
Другое обвинение, направленное против рынка, состоит в том, что он недостаточно быстро изживает более старые и технологически менее эффективные методы производства. (Противники рыночной экономики редко заботятся логичности своих нападок.) Однако технологическая эффективность и эффективность экономическая — это совсем не одно и то же. Новый завод экономически более эффективен, чем старый, только в том случае, если прибыли, которые он сулит принести на вложенный капитал, превышают прибыли от старого завода. Именно в этом заключается суть дела, когда ориентированный на получение прибыли предприниматель решится закрыть свой старый завод и построить новый. И отнюдь не прошлые расходы, имевшие место при строительстве и эксплуатации старого завода, могут удерживать его от подобного решения. Это уже необратимые издержки — что было, то сплыло. Скорее от дальнейших шагов в этом направлении предпринимателя может удержать спрос на те ресурсы, что необходимы для строительства нового завода, в других областях их применения. Чтобы произвести новое оборудование, необходимые для этого ресурсы нужно изъять из других направлений производственной деятельности путем предложения более высокой цены. Предприниматель определяет, имеет ли смысл идти на это, предварительно подсчитывая, получит ли он прибыль, даже если предложит за эти ресурсы более высокую цену, нежели предлагают за них те, кто пользуется ими в настоящий момент.
Окольные методы производства
Понятие окольных методов производства, выдвинутое австрийской школой, нередко вызывает трудности с пониманием. Ученик Карла Менгера Ойген фон Бём-Баверк в своей выдающейся работе «Капитал и процент» большую часть примеров роста производительности объяснил освоением занимающих больше времени — или окольных — методов производства.
Заявление Бём-Баверка ставит многих авторов в тупик. Каким образом, спрашивают они, увеличение срока производства может увеличить производительность? Почему более краткосрочные процессы не означают увеличения производительности?
Недоумение понятно, но его вполне можно устранить. Мизес, Кирцнер, Лахманн, Ротбард и другие авторы усовершенствовали теорию Бём-Баверка и объяснили этот кажущийся парадокс. Более высокая производительность не определяется просто продолжительностью процесса производства. Иначе мы могли бы увеличивать производительность, работая как можно медленнее!
Тем не менее если более длительный процесс все-таки внедряется, это может быть вызвано только предположением внедряющего его предпринимателя, что новый процесс будет более производительным, нежели старый. Возьмем в качестве примера компанию «ФуСофт», производящую программное, обеспечение, которая разрабатывала программы без использования какого-либо специализированного программного обеспечения для создания графики, окон и других элементов пользовательского интерфейса. Владелец «ФуСофт» решает, что он должен купить программу, чтобы помочь компании в создании интерфейса. Потребуется время для того, чтобы этот новый инструмент инсталлировать, сконфигурировать и научиться им пользоваться. Вместо непосредственного создания программ для клиентов инженеры-программисты должны будут потратить какое-то время, работая с промежуточным капитальным товаром, и только затем вернуться непосредственно к производству их конечного продукта.
Кроме того, программный инструментарий еще и обойдется «ФуСофт» в определенную сумму. «ФуСофт» могла бы использовать деньги, потраченные на этот инструмент, чтобы нанять нового специалиста для непосредственной работы над ее конечной программой.
Следует понять, что владелец «ФуСофт» одобрит подобный проект, только если будет убежден, что более высокая производительность, которую сулит более окольный метод, с лихвой компенсирует затраты на его внедрение. Несколько ранее мы видели, что Рич будет мастерить крысоловки только до тех пор, пока прибыль от очередной ловушки превышает ценность того, от чего он отказывается, чтобы ее изготовить. Аналогично, для того, чтобы предприниматель вложил средства в новый процесс, он должен быть убежден, что тот принесет ему более высокий процент отдачи (без учета риска) и больше, чем любой другой проект, в который он мог бы вложить эти средства. Ожидаемая прибыль должна превышать его альтернативные издержки.
Экономика развивается главным образом за счет расширения «окольности» производства, поскольку более краткосрочные методы уже исчерпаны. Действующий человек стремится к достижению своей цели наиболее коротким из доступных ему путей. И только если он предполагает, что результат, которого он мог бы достичь прямым путем, будет иметь меньшую ценность, нежели тот, которого возможно добиться, продвигаясь окольным путем, он примется искать альтернативные методы.
Представим, что вы коллекционируете монеты и стремитесь собрать по одной монете каждого достоинства из всех, когда-либо выпущенных правительством США. Начать коллекционирование вы можете без особого труда, выбирая монеты среди мелочи, лежащей в ваших карманах. Довольно быстро вы соберете коллекцию монет последних годов выпуска, находящихся в текущем обращении. Однако постепенно вы обнаружите, что предельная отдача от ваших поисков неуклонно снижается. Каждый час, потраченный на «просеивание» мелочи, приносит все меньше новых монет для коллекции.
В какой-то момент вам придется подумать над более окольным способом пополнения коллекции. Возможно, вы решите посетить местный клуб нумизматов. Для этого вам придется сесть в свою машину, добраться до места, где собирается нумизматическая тусовка, провести там какое-то время и затем вернуться домой. Вы подвергнете износу машину и потратите бензин. Вы пойдете на это, только если ожидаете, что компенсация в виде приобретенных для коллекции монет превысит ваши издержки. (Заметим также, что вы все больше полагаетесь на окольное производство других людей, которые изготовили вашу машину, произвели ваш бензин, организовали встречи нумизматов и т.д.)
Постепенно, по мере расширения коллекции, вы обнаружите, что для ее пополнения преодолеваете все более внушительные расстояния — например, посещая клубы нумизматов в отдаленных городах или вступив в общество, организованное для обмена информацией о редких монетах. Вы исчерпали выгоды, которые могли извлечь, пользуясь более короткими методами производства, и должны теперь перейти к методам более окольным.
Всегда верно то, что предприниматель выберет более окольный метод производства только в том случае, если предварительно оценит, что более высокие прибыли от этого метода превышают стоимость более длительного периода ожидания, предшествующего появлению конечного продукта. Однако не всегда верно то, что единственным доступным способом увеличения производства является внедрение окольных методов. Возможно, более короткий путь к цели просто еще не найден. В таком случае самым прямым путем к увеличению производительности стал бы концептуальный прорыв, а не освоение окольных методов. Возвращаясь к нашему примеру, представьте, что вы вдруг узнали, что ваш сосед тоже коллекционирует американские монеты и что, дойдя до его дома, вы можете пополнить свою коллекцию большим количеством монет, чем разъезжая по нумизматическим тусовкам. Однако исторически неизменное стремление человека к улучшению своего положения было столь активным, что теперь большинство возможностей для увеличения производительности заключается в освоении более окольных процессов. В первую очередь люди пытаются найти прямые пути к цели.
Немецкий философ Эрнст Кассирер в замечательном отрывке из книги «Язык и Миф» утверждает, что внедрение более окольных процессов является средством, благодаря которому развивается и человеческий интеллект: «Любая культурная работа, будет она технической или сугубо интеллектуальной, сопровождается постепенным переходом от прямой связи человека с его средой к связи косвенной. Вначале вслед за чувственным импульсом сразу происходит его удовлетворение; однако постепенно между желанием и его объектом возникает все больше и больше посредствующих условий. Как будто желание, чтобы достичь своего, вынуждено удаляться от цели, вместо того чтобы приближаться к ней; вместо простой реакции, практически на уровне рефлекса, теперь, чтобы добиться досягаемости объекта, требуется дифференцировать поведение, охватывая более широкий круг объектов, чтобы в конечном итоге совокупность всех этих действий, за счет применения различных «средств», могла осуществить желаемый результат».
- Войдите, чтобы оставлять комментарии