ОБЪЕКТИВИСТСКАЯ ЭТИКА

Поскольку тема моя - "объективистская этика", я процитирую для начала ее лучшего представителя, Джона Галта, из книги "Атлант расправил плечи":

"Веками на вас обрушивались беды и горести, вызванные моральным кодексом, и вы сетовали на то, что ваш кодекс нарушен, что беды даны в наказание, что люди слишком слабы и эгоистичны, чтобы пролить всю необходимую кровь. Вы проклинали человека, землю, вселенную, но ни разу не посмели усомниться в вашем кодексе... Вы вечно твердили, что кодекс хорош, но человеческая природа слишком для него плоха. И никто не задал простого вопроса: "Плоха? А по каким критериям?"

Хотите узнать, кто такой Джон Галт? Тот, кто этот вопрос задал.

Да, мы действительно живем в эпоху нравственного кризиса ... Ваш кодекс достиг критической точки, тупика. И если вы хотите жить дальше, вам нужно не вернуться К морали, а открыть ее".

Что такое Мораль, или этика? Это кодекс ценностей, который определяет выбор и действия человека, а они, в свою очередь, определяют смысл и течение его жизни. Этика как наука должна открыть и определить такой кодекс.

Прежде чем определять, оценивать или принимать какую-либо конкретную систему нравственности, надо спросить, зачем людям кодекс ценностей?

Позвольте это подчеркнуть. Самый первый вопрос - не о том, какой кодекс надо принять; но о том, нужны ли человеку ценности, а если нужны, то почему.

Что такое ценность, "благо" или "зло"? Произвольная выдумка, которая не связана с фактами, не проистекает из них и не подкрепляется ими, или что-то основанное на метафизическом факте, на неизменном условии человеческого существования? (Слово "метафизический" значит здесь "относящийся к реальности, к природе вещей, к существованию".) Можно ли сказать, что произвольная человеческая условность, простой обычай, требует, чтобы мы соотносили свои действия с набором принципов - или этого требует какой-то реальный факт? Можно ли считать этику областью прихотей - личных эмоций, общественных указов и мистических откровений - или это область разума? Что она - субъективная роскошь или объективная необходимость?

На прискорбном пути человеческой этики, за редкими и бесплодными исключениями, моралисты рассматривали ее как область прихотей, то есть ставили вне разума. Одни это делали неприкрыто и преднамеренно, другие - походя, автоматически. "Прихоть" — это желание, причины которого мы не знаем и знать не хотим.

Ни одному философу не удалось дать рациональный, объективно доказуемый, научный ответ на вопрос о том, зачем человеку кодекс ценностей. Пока ответа нет, невозможно открыть или определить рациональный, научно обоснованный, объективный этический кодекс. Величайший из философов, Аристотель, не считал этику точной наукой; свою этическую систему он основывал на том, что делают, как поступают его благородные и мудрые современники, не спрашивая, почему они поступают именно так и почему он считает их благородными и мудрыми.

Большинство философов принимало существование этики как данность, как исторический факт, совсем не стремясь обнаружить ее метафизическую причину или дать ей объективное обоснование. Правда, многие пытались нарушить традиционную монополию мистики в этой сфере и дать определение рациональной, научной, не религиозной морали. Однако пытались они оправдать ее на общественном основании, просто заменив "бога" "обществом".

Для обычных мистиков произвольная, необъяснимая "воля божья" была образцом блага и обоснованием их этики. Новые мистики заменили ее "общественным благом" и попали в порочный круг таких определений, как "благо - то, что несет благо обществу". Логически (а сегодня и практически) это значит, что "общество" стоит над любыми этическими принципами, поскольку оно само - источник, образец и критерий этики, а "благо" - то, что ему нужно; то, что оно сочтет необходимым утвердить для своего благополучия и процветания. Таким образом, "общество" может делать что угодно, поскольку "благо" - то, что ему вздумается просто потому, что так вздумалось. Но "общества", в сущности, на свете нет, это просто набор отдельных личностей, а потому некоторые люди (большинство или какая-нибудь группа, выступающая от его имени) получали нравственную свободу действий для осуществления любых прихотей (или зверств), а друге люди оказывались нравственно обязанными всю жизнь исполнять их желания.

Такую систему едва ли назовешь разумной, но многие философы все же решили объявить о том, что разум потерпел поражение, что этика - вне власти разума, что рациональную этику создать вообще невозможно и что в этической сфере - при выборе жизненных ценностей, поступков, целей, смысла жизни - люди должны руководствоваться отнюдь не разумом. Чем же тогда? Верой, инстинктом, интуицией, откровением, чувством, вкусом, потребностью, желанием - словом, прихотью. Сегодня, как и прежде. большинство философов согласно с тем, что наивысший этический критерий именно прихоть (ее называют "произвольным постулатом", "субъективным выбором", "эмоциональным решением" и т.п.), и ожесточенно спорят лишь о том, чья это прихоть - конкретного человека, общества, диктатора или Бога. Ничуть не соглашаясь в прочем, современные моралисты сходятся на том, что этика вопрос субъективный и триада "разум - сознание - реальность" к нему не относится.

Вот ответ на вопрос, почему современный мир опускается все ниже и ниже по кругам ада.

Чтобы спасти цивилизацию, надо бросить вызов именно этой предпосылке современной, да и всей былой этики.

Бросая вызов основной предпосылке любой науки, начинают с самого начала. В данном случае следует начать с вопросов: "Что такое ценности? Зачем они нужны?"

"Ценность" - то, что человек стремится получить и/ или сохранить. Понятие это не первично; оно включает ответ на вопрос - для кого или для чего? Предполагается, что кто-то способен действовать, чтобы достичь такой, а не иной цели, и выбор у него есть. Там, где выбора нет, целей и ценностей быть не может.

Процитирую Джона Галта:

"На свете есть один главный выбор - жизнь или смерть, и касается он только живых организмов. Неодушевленная материя существует безусловно, а жизнь — нет; она зависит от особых действий. Материю нельзя уничтожить, она меняет форму, но не может исчезнуть. Перед альтернативой "жизнь или смерть" постоянно встают лишь живые организмы. Жизнь - это процесс самосохранения и самовоспроизводства. Если какой-либо организм не может его продолжать, он погибает; составные элементы остаются, но его уже нет. Понятие "ценности" возможно благодаря понятию "жизнь". Благо или зло могут существовать только для чего-то живого".

Чтобы в полной мере это понять, попытайтесь представить себе бессмертного, неразрушимого робота. Он двигается и действует, но на него ничто не влияет, его невозможно изменить, повредить, испортить, разрушить. У такого существа не было бы никаких ценностей; ему нечего приобретать или терять; оно не может считать что-нибудь полезным или вредным, способствующим или угрожающим его благополучию, отвечающим или противоречащим его интересам. У него нет ни ценностей, ни целей.

Только у живого существа могут быть цели, только оно может порождать их. Только живой организм способен действовать самостоятельно и целенаправленно. На физическом уровне функции всех живых организмов, от самых простых до самых сложных - от питания амебы до нашей системы кровообращения - порождены самим организмом и нацелены на поддержание его жизни. (Применительно к физическим явлениям, например автоматическим функциям организма. термин "целенаправленно" не значит "преднамеренно" - понятие это применимо только к действиям сознания - не подразумевает он и некоего телеологического принципа, действующего в неживой природе. В данном контексте он используется для обозначения того факта, что автоматические функции живых организмов - это действия такой природы, что благодаря им в организме сохраняется жизнь.)

Жизнь организма зависит от двух факторов - от материала или топлива, которые он берет из внешнего мира, из его физической основы, и от его собственных действий, правильно использующих это топливо. Как же определить, что именно здесь правильно? Критерий жизнь организма; то, что нужно для его выживания.

У организма нет выбора: то, что нужно для выживания, определяется его природой, тем, какой он. К среде приспосабливаются по-разному, тут много вариантов можно даже некоторое время существовать в поврежденном, искалеченном или больном состоянии; однако основная альтернатива неизменна: если организм не может выполнять основные функции, требуемые его природой, скажем, протоплазма амебы не усваивает питательных веществ или сердце человека не бьется - он умирает. В сущности, неподвижность противоположна жизни. Жизнь можно поддерживать лишь благодаря постоянному процессу, действиям, способствующим ее самосохранению. Цель этих действий, наивысшая ценность, которую нужно достигать непрерывно, жизнь организма.

Наивысшая ценность - та главная цель или результат, достижению которых служат более мелкие цели. Она и устанавливает тот критерий, по которому эти цели оцениваются. Жизнь организма его критерий ценности: то, что продлевает эту жизнь, — благо, а то, что угрожает ей, - зло.

Без наивысшей цели или результата не может быть более мелких целей или средств. Средства, бесконечно стремящиеся к несуществующей цели, - метафизическая и гносеологическая бессмыслица. Только наивысшая цель, сама по себе, делает возможным существование ценностей. В метафизическом смысле жизнь единственное явление, которое само по себе цель; это ценность, достигаемая и сохраняемая благодаря постоянному процессу. Гносеологически понятие "ценности" генетически зависит от понятия "жизнь" и исходит из него. Отделяя "ценность" от "жизни", мы допускаем не терминологическое противоречие, а серьезную ошибку. "Понятие "ценность" возможно лишь благодаря понятию"жизнь"".

Отвечая философам, считающим, что между наивысшими целями или ценностями и реальными фактами связь установить невозможно, я хочу подчеркнуть, что само существование и функционирование живых существ требует существования ценностей. и наивысшей ценности для каждого конкретного живого существа - его жизни. Обосновать ценностные суждения можно, только если учитывать реальные факты. Само то, что живое существо существует, определяет, что ему делать. Этим исчерпывается вопрос о связи "существования" и "долженствования".

Как же обнаруживает человек понятие "ценности"? Что помогает ему в простейшем виде осознать проблему "блага или зла"? Физические ощущения удовольствия и боли. Ощущения первый шаг в развитии нашего сознания, и точно так же первый шаг в области оценки.

Способность испытывать удовольствие или боль врожденное свойство нашего тела, часть его природы, так уж оно устроено. От человека это не зависит, как не зависит от него и критерий, определяющий эти ощущения. Что же это за критерий? Его жизнь.

Механизм "удовольствие - боль" в теле человека и всех живых организмов, обладающих сознанием, автоматически охраняет их жизнь. Физическое удовольствие - это сигнал, указывающий на то, что организм действует правильно. Физическая боль - это сигнал, предупреждающий об опасности, и указывает он наго, что организм действует неправильно, что нормальному функционированию тела что-то мешает, и это надо исправить. Самая лучшая иллюстрация - крайне редкие случаи, когда человек не способен испытывать боль. Такие дети долю не живут; они не могут определить возможную опасность, у них нет предупредительных сигналов, и небольшой порез оборачивается смертельной инфекцией, а серьезного заболевания не замечают до тех пор, когда бороться с ним уже поздно.

Для тех живых организмов, у которых оно есть, сознание - основное средство, дающее возможность выжить.

Простые организмы (например, растения) могут выживать с помощью автоматических действий. Более сложные организмы (животные и люди) на это не способны, потребности у них сложнее и шире диапазон действий. Их тела могут автоматически использовать топливо, но не добывать его. Для этого более сложным организмам необходимо сознание. Растение добывает питательные вещества из почвы. Животное ради пропитания должно охотиться. Человек вынужден производить свою пищу.

У растения нет выбора; его цели, автоматические и врожденные, определяет его природа. Стремиться к питательным веществам, воде, солнечному свету ему уготовано природой. Его жизнь - критерий ценности, определяющий его действия. Альтернатива (в какой-то мере) появляется там, где растение сталкивается с тем или иным физическим окружением (жарой или холодом, сильным ветром, переизбытком воды). Оно способно противостоять суровым условиям; например, некоторые растения, стремясь к солнечному свету, могут пробиваться из-под камня. Однако вообще у растения выбора нет; оно действует автоматически, чтобы продлить свою жизнь, и не может действовать себе во вред.

Диапазон действий, необходимых для выживания более сложных организмов, пропорционален диапазону их сознания. Простейшие из наделенных сознанием видов способны лишь ощущать, и этого вполне достаточно для определения их действий и обеспечения их потребностей. Ощущение появляется как автоматическая реакция органа чувств на стимул внешней среды и длится ровно столько, сколько длится воздействие стимула. Это - автоматическая реакция, автоматическая форма знаний, и сознание не может ни искать ее, ни избегать. Организм, который только ощущает, управляется телесным механизмом "удовольствие - боль", иначе говоря - автоматическими знаниями и автоматическим кодексом ценностей. Его жизнь - это критерий ценности, определяющий его действия. В рамках возможных для него действий он действует автоматически, чтобы продлить свою жизнь, и не может действовать во вред себе.

У более сложных организмов гораздо более мощная форма сознания. Они способны запоминать ощущения, то есть воспринимать. "Восприятие" - это набор ощущений, которые автоматически запоминает и вбирает в себя мозг живого организма, что наделяет его способностью осознавать не единичные стимулы, а конкретные явления. Действия животного определяются не просто непосредственными ощущениями, но результатами восприятия. Это - не разрозненные реакции на единичные стимулы; их определяет осознание воспринятой реальности, с которой животное сталкивается Животное может понимать непосредственно те или иные элементы воспринятого и формировать автоматические ассоциации, но не более. Оно может научиться тому, как вести себя в конкретных ситуациях, например - охотиться или прятаться; взрослые высокоорганизованные животные обучают этому детенышей. Но у животного нет выбора, оно не определяет, какие знания и навыки ему приобрести, и может только воспроизводить их из поколения в поколение. У животного нет критерия ценности, определяющего его действия; органы чувств поставляют ему автоматический кодекс ценностей, врожденные знания о том, что для него хороню, что - плохо; что идет на пользу его жизни, а что ей угрожает. Животное не может расширить эти знания или уклониться от них. В ситуациях, для которых у него знаний нет, оно гибнет
например, впадает в оцепенение на железнодорожных путях, когда на него несется поезд. Оно всю жизнь действует на основе своих знаний, автоматически стремясь к безопасности. Остановить работу сознания оно не может и непременно что-то воспринимает, непременно учитывает воспринятое, непременно стремится к своему благу. Оно не может по собственной воле творить зло и действовать себе во вред.

У человека нет автоматического кодекса выживания. У него нет автоматической последовательности действий, автоматического набора ценностей. Органы чувств не могут автоматически сообщить ему, что для него хорошо, что - плохо, что идет на пользу его жизни, а что ей угрожает, к каким целям ему надо стремиться и что поможет достичь их, от каких ценностей зависит его жизнь и в какой последовательности он должен действовать. Ответы на все эти вопросы он обязан найти с помощью сознания, которое функционирует не автоматически. Человек, самое высокоразвитое существо на земле, чье сознание может неограниченно усваивать знания, - единственное живое существо, которое рождается без какой-либо гарантии, что сознание его сохранится. Коренное отличие человека от всех других живых существ в том, что у него сознание зависит от воли.

Автоматические ценности, управляющие функциями растения, достаточны, чтобы выжило растение - но не животное; точно так же автоматические ценности, обеспеченные чувствами и восприятием животного, достаточны для управления животным - но не человеком. Действия человека и его выживание требуют руководства концептуальных ценностей, полученных из концептуальных знаний. Знания эти невозможно получить автоматически.

"Понятие", или "концепция", - это умственная интеграция двух или более воспринятых единиц, которые выделяются в процессе абстрагирования и объединяются с помощью конкретного определения. Каждое слово человеческого языка, кроме имен собственных, определяет какое-либо понятие, абстракцию, обозначающую неограниченное число конкретных элементов того или иного вида. Слагая воспринятое в понятия, а понятия - во все более и более широкие понятия, человек может усвоить, сохранить, интегрировать неограниченный объем знаний, и знания эти выходят за рамки непосредственных восприятий в какой-либо конкретный, непосредственный момент. Наши органы чувств действуют автоматически; наш мозг автоматически интегрирует данные этих органов, воспринимая их; однако, интегрируя воспринятое в понятия, мы абстрагируем, а не формируем их автоматически.

Процесс формирования понятий не ограничивается простым усвоением нескольких несложных абстракций, скажем - "стул", "стол", "горячий", "холодный", и способностью научиться речи. Здесь действует такое использование сознания, которое точнее всего назвать "концептуализацией". Это не пассивная регистрация хаотичных впечатлений, но активно продолжающийся процесс соотнесения впечатлений с понятийными терминами, когда каждое событие и каждое впечатление интегрируют в концептуальный контекст, связи, различия и аналогии преобразуют в лично воспринятое и абстрагируют в новые понятия, выдвигают предположения, делают заключения и выводы, ставят новые вопросы и получают новые ответы, расширяя личные знания все больше и больше. Способность, которая направляет такой процесс и оперирует понятиями, — это разум, а процесс - мышление.

Разум опознает и интегрирует материал, предоставляемый нашими органами чувств. Эту способность человек вынужден использовать по собственной воле. Мышление - не автоматическая функция. В любой момент жизни, по любому поводу человек свободен выбирать; он может думать, может не думать. Для мышления нужны сосредоточенность сознания, полное внимание. Чтобы сосредоточить, мобилизовать сознание, требуется воля. Человек может сосредоточиться так, чтобы активно и целенаправленно осознавать действительность; может и рассеянно погрузиться в бездумную дрему или просто реагировать на случайные стимулы, сдавшись на милость ненаправленных чувств и восприятий и любых произвольных связей, которые они создадут.

Когда сознание не сосредоточено, человек, можно сказать, находится на дочеловеческом уровне, поскольку ощущения и восприятие у него есть. Но в том смысле, в каком это применимо к человеку (чье сознание воспринимает действительность и может взаимодействовать с ней, способно управлять действиями и обеспечивать ему выживание), ни на чем не сосредоточенный ум не осознает ничего.

С психологической точки зрения выбор "думать или не думать" означает "сосредотачиваться или не сосредотачиваться". В экзистенциальном смысле выбор "сосредотачиваться или нет" значит "осознавать или не осознавать". В метафизическом смысле выбор "осознавать или нет" - это выбор между жизнью и смертью.

Для тех живых организмов, у которых есть сознание, именно оно и дает им возможность выжить. Для человека главное средство выживания - разум. В отличие от животных, человек не выживет, ориентируясь только на восприятие. Чувство голода подскажет ему, что надо поесть (если он научился связывать пищу с "голодом"), но не подскажет, как это сделать и какая еда пригодна для него, а какая - ядовита. Без мышления он не сможет удовлетворить простейшие физические потребности. Оно необходимо ему, чтобы узнать, как сажать и выращивать съедобные растения или мастерить оружие для охоты. Восприятие поможет ему найти пещеру, но, чтобы соорудить самое простое укрытие, нужно подумать. Никакое восприятие, никакие "инстинкты" не подскажут, как развести огонь, соткать полотно, выковать нож, сделать колесо, построить самолет, удалить аппендикс, произвести коробок спичек, электрическую лампочку, электронную лампу или циклотрон. Однако именно от таких знаний и умений зависит его жизнь, обеспечить же их может только волевой акт сознания, процесс мышления.

Ответственность наша простирается еще дальше: процесс мышления нельзя считать не только автоматическим, "инстинктивным", непроизвольным, но и безошибочным. Человек должен начать его, продолжить и отвечать за его плоды. Нам приходится искать способы, как отделять истинное от ложного и как исправлять свои ошибки, как обосновывать свои понятия, выводы, знания. Чтобы управлять мышлением, мы должны определить правила мышления, законы логики. Природа не дает автоматической гарантии того, что мы мыслим правильно.

Нам не дано ничего, кроме возможности и материала. Возможность - превосходная машина; но у нее нет свечей зажигания, и шофером должна быть наша воля. Мы должны сами узнать, как машиной пользоваться, и постоянно поддерживать ее действие. Материалом служит весь мир, причем знания, которые мы можем приобрести, и удовольствие, которое можем получить от жизни, - безграничны. Однако все необходимое приходится изучать, обнаруживать и производить нам самим, по собственному выбору, собственным усилием и собственным умом.

Существо, которое не получает автоматических знаний о добре и зле, истине и лжи, не может просто знать, что правильно, а что неверно, что хорошо, а что - плохо. Однако без этих знаний оно не сможет жить. Оно не свободно от законов реальности, у него - своя природа, требующая особых действий для поддержания жизни. Ему не помогут выжить ни произвольные средства, ни хаотичные действия, ни слепые желания, ни случайности, ни прихоти. Все необходимое определяется его природой и от него не зависит. Зависит от него одного - способность обнаружить, что нужно, и выбрать правильные цели и ценности. Он свободен, и может ошибиться, но тогда он не добьется успеха. Он свободен, и может уйти от реальности, отключить сознание, слепо плестись по любой дороге, но тогда он не избежит пропасти. Для любого наделенного сознанием организма знания - это средство выжить; а если у живого сознания что-то есть, то с этим связана обязанность. Человек свободен, и может отказаться от сознания, но тогда он погибнет, расплачиваясь за бессознательные действия. Мы - единственные живые существа, наделенные способностью действовать во вред себе; большей частью мы так и действовали.

Каковы же в таком случае наши правильные цели? К чему мы должны стремиться? Какие ценности нужны для нашего выживания? На эти вопросы и должна ответить такая наука, как этика. Именно поэтому, дамы и господа, нам необходим этический кодекс.

Теперь вы можете оценить те теории, которые убеждают вас, что этика иррациональна, что разум не управляет нашей жизнью, что цели и ценности надо выбирать голосованием или по прихоти, что у этики нет ничего общего с жизнью, с действительностью, с практическими действиями и проблемами, или что цель ее вне пределов жизни, то есть она нужна мертвым, а не живым.

Этика - не мистическая вы думка, не социальная условность, не субъективная роскошь, которую можно использовать или отбросить. Она объективно необходима для того, чтобы мы выжили не по милости сверхъестественной силы, наших ближних или наших прихотей, но по законам реальности и по природе самой жизни.

Опять приведу слова Джона Галта:

"Человека всегда называли разумным существом, однако разумность предмет выбора, а выбор уготован такой: либо ты - разумное существо, либо идущее к самоубийству животное. Человек должен быть человеком по выбору; он должен ценить свою жизнь - по выбору; он должен поддерживать ее - по выбору; он должен открыть нужные для этого ценности и поступать хорошо по выбору. Кодекс ценностей, принятый по выбору, и есть моральный кодекс".

Критерий ценности объективистской этики, оценки блага или зла - жизнь человека, иначе говоря, то, что необходимо, чтобы он выжил как человек.

Поскольку разум - основополагающее средство его выживания, хорошо то, что способствует жизни разумного существа; то же, что отрицает ее, разрушает и противостоит ей - дурно.

Поскольку все необходимое человек должен открывать с помощью разума и производить своими силами, разумному существу подходят два основных способа выживания - мышление и производительный труд.

Когда кто-нибудь предпочитает не думать, а только подражать и повторять, как дрессированные животные, выжить он может, но лишь благодаря тому, что другие предпочли обдумывать и анализировать действия, которым он подражает. Выживание умственных паразитов зависит от слепого случая; их рассеянное сознание не поймет, кому подражать, чьим движениям следовать. Именно они идут прямо к пропасти за любым разрушителем, если он обещал им взять на себя ту ответственность жить осознанно, которой они избегают.

Когда кто-то пытается выжить за счет силы или хитрости, обманывая, грабя или порабощая тех, кто что-то производит, выжить он может тем не менее лишь благодаря своим жертвам, то есть тем, кто предпочел думать и производить те блага, которые у них отнимают. Такие грабители - паразиты, они существуют только за счет гибели тех, кто действует по-человечески.

Те, кто пытается выжить не с помощью разума, а за счет силы, уподобляются животным. Но животные не смогли бы выжить, если бы, подобно растениям, они отказались от движения и ждали, что их накормит земля; так и люди не могут выжить, если, подобно животным, откажутся от разума, рассчитывая на то, что люди работающие и производящие будут их добычей. Такие грабители могут ненадолго добиться своей цели ценой гибели и своих жертв, и своей собственной. Достаточно вспомнить любого преступника и любую диктатуру.

В отличие от животного, человек не может выжить, действуя по велению минуты. Жизнь животного состоит из повторяющихся циклов - скажем, они выкармливают потомство или запасают пищу на зиму. Сознание животного не может охватить всю его жизнь, оно доходит до определенного предела, а там животное должно начать цикл снова, без какой-либо связи с прошлым. Жизнь человека - непрерывное целое: благо и зло в его жизни, каждый прожитый день, каждый год и десятилетие складываются в сумму прожитого. Он может изменить свой выбор, может свободно изменить направление своих действий, а во многих случаях - даже исправить их последствия, но никак не может ни избавиться от них, ни безнаказанно прожить жизнь по велению минуты, как животное, богатый бездельник или бандит. Если он хочет успешно справиться со своей задачей, а не разрушить себя, он должен постоянно делать выбор, определяя свои действия, цели и ценности в контексте и в границах всей своей жизни. Тут не помогут ни ощущения, ни результаты восприятия, ни потребности, ни "инстинкты"; это подвластно лишь сознанию.

Вот что значит "выжить как человек". Речь идет не о сиюминутном или просто физическом выживании; не о выживании безмозглого дикаря, которому другой дикарь рано или поздно раскроит череп; не о выживании какой- то груды мышц, которая согласна на все, готова подчиняться любому злодею и отказаться от любых ценностей, только бы, как говорится, "выжить любой ценой", протянув еще год или неделю, а может, и меньше. Для того чтобы "выжить как человек", нужны принципы, методы, условия и цели, необходимые для выживания разумного существа на протяжении всей его жизни, во всех аспектах существования, которые открыты его выбору.

Человек выживает только как человек. Да, он может отказаться от сознания, может добровольно стать ниже человеческого уровня, может превратить свою жизнь в краткую агонию, подобно тому как его тело может какое - то время существовать при смертельной болезни. Однако, если он не достигнет человеческого уровня, он будет успешно решать только соответствующие его уровню задачи, что нам и показывают те кошмарно жестокие периоды истории, когда возобладало неразумное. Человек должен быть человеком, и задача этики в том, чтобы научить его жить по-человечески.

Объективистская этика считает человеческую жизнь критерием ценности, а жизнь конкретного человека - этической целью каждого индивидуума.

Разница между "критерием" и "целью" в данном контексте такова: "критерий" — это абстрактный принцип, который служит мерой или эталоном для определения выбора при достижении определенной, конкретной цели. "То, что необходимо, чтобы человек выжил как человек" - это абстрактный принцип, применимый к каждому. Применить его для достижения определенной, конкретной цели - прожить жизнь, как подобает разумному существу, - должен каждый человек, и жизнь, которую он проживет, принадлежит именно ему.

Человек должен делать выбор, поверяя свои действия, ценности и цели критерием того, что подобает человеку, а подобает ему сохранить наивысшую ценность, свою жизнь, и получить от нее удовлетворение. Ценность - то, что человек хочет получить и/или сохранить с помощью своих действий; достоинство (добродетель) - то, что ему в этом помогает. Три основополагающие ценности объективистской этики, которые вместе можно считать средством для достижения нашей конечной ценности, жизни конкретного индивидуума, - это разум, целенаправленность и самоуважение. Им сопутствуют три соответствующих достоинства разумность, производительность и гордость.

Производительный труд - это главная цель разумного человека, главная ценность, которая соединяет все его ценности и определяет их иерархию. Разум источник, необходимое условие такого труда; гордость - его итог.

Разумность — основное достоинство человека, источник прочих его достоинств. Основной наш порок, источник всех наших зол - сознательное отключение разума, добровольный отказ от сосредоточенности сознания. Это не слепота, а нежелание видеть, не неведение, а нежелание ведать. Выходя за пределы разума, мы отказываемся от наших средств выживания и тем самым идем на слепую гибель. То, что противостоит сознанию, противостоит жизни.

Человек, наделенный достоинством разумности, признает и принимает разум как единственный источник знаний, судящий ценности, руководящий действиями. Он безоговорочно привержен трезвому осознанию действительности, сосредоточению ума во всех делах, в каждом случае выбора, во всякий час бодрствования. Он стремится как можно полнее воспринимать действительность и постоянно, активно расширять это восприятие, иначе говоря - знания. Он существует на самом деле, иначе говоря — все его цели, ценности и действия происходят в действительности, а потому ни при каких обстоятельствах он не ставит выше ее какую-либо ценность или мысль. Он считает, что все убеждения, ценности, цели. Желания и действия должны основываться на мышлении, исходить из него, выбираться и утверждаться с его помощью, причем этот процесс должен быть настолько четким и отточенным, настолько строго управляемым жестким применением логики, насколько возможно человеку. Он принимает ответственность за свои суждения и готов жить их плодами (достоинство независимости). Он ни в каком случае не жертвует своими убеждениями в угоду другим (достоинство цельности); нигде и никогда не пытается фальсифицировать реальность (достоинство честности); не ищет и не дает того, что не заработал или не заслужил в материальной и духовной сфере (достоинство справедливости). Он не стремится к следствиям без причин и не развивает причину, не приняв полной ответственности за ее следствия. Он не действует как зомби, не понимая своих целей и мотивов; не принимает решений, не формирует убеждений, не стремится к ценностям, исходя из контекста, а не руководствуясь своими знаниями, и не пытается извлекать выгоду из противоречий. Он отказывается от всякой мистики, то есть от внечувственного, внеразумного, неопределимого, сверхъестественного источника знаний. Он пользуется разумом не от случая к случаю, не в критическую минуту, а постоянно. Это, можно сказать, его образ жизни.

Человек, наделенный достоинством производительности, признает, что производительный труд дает разуму возможность поддерживать нашу жизнь, освобождает от необходимости приспосабливаться к окружению, как животные, наделяя нас силой и властью приспосабливать окружение к себе. Производительный труд порождает неограниченные достижения и взывает к наилучшим нашим свойствам - творческим способностям, целеустремленности, уверенности в своих силах, безропотности перед ударами судьбы, твердому намерению преобразовать землю по образу своих ценностей. Это - не рассеянное и механическое выполнение действий в рамках какой-либо работы, но сознательно избранное осуществление любого разумного дела, мелкого или крупного, на любом уровне способностей. Этически значим не уровень способностей и не масштаб деятельности, а наиболее полное и целенаправленное использование ума.

Человек, наделенный достоинством гордости, признает, что "надо не только производить материальные ценности, необходимые для поддержания жизни, но и приобретать те свойства характера, которые делают жизнь достойной поддержания, ибо человек сам создает не только свое богатство, но и свою душу" ("Атлант расправил плечи"). достоинство гордости лучше всего можно описать как "нравственную целеустремленность". Право считать себя своей наивысшей ценностью получает только тот, кто достигнет нравственного совершенства, а достигается оно непременным отказом от любого кодекса внеразумных достоинств, которые воплотить невозможно, и воплощением тех достоинств, которые ты считаешь разумными. Он никогда не испытывает незаслуженного чувства вины и не заслуживает его, а если все-таки заслужит, непременно вину исправляет. Он не сдается своим недостаткам; не ставит сиюминутные заботы, желания, страхи или настроения выше уважения к себе. А главное, он отказывается от роли жертвенного животного, то есть от любой доктрины, которая учит, что самопожертвование - достоинство или нравственный долг.

Основополагающий социальный принцип объективистской этики - в том, что и жизнь, и каждый живой человек - это цель, а не средство для достижения чьих-то целей или чьего-то блага. Следовательно, человек должен жить ради самого себя, не принося себя в жертву другим и не делая других жертвами. "Жить ради себя" означает, что достижение собственного счастья - наивысшая нравственная цель.

В психологическом плане выживание человека воспринимается не как "жизнь и смерть", а как "счастье или страдание". Счастье - это удачная жизнь, страдание — это сигнал, предупреждающий о провале. Механизм "удовольствие — боль" автоматически показывает, благополучно или неблагополучно состояние нашего тела, как бы служа барометром его основной альтернативы - "жизнь или смерть"; эмоциональный механизм человеческого сознания выполняет ту же функцию, определяя ту же альтернативу с помощью двух основных эмоций, радости и страдания. Эмоции - автоматический результат ценностных суждений человека, интегрированных его подсознанием; оценки того, что содействует его ценностям или угрожает им, идет ему во благо или во вред; счетчики, сообщающие ему сумму его прибылей или убытков.

Однако критерий ценности, связанный с физическим механизмом "удовольствие - боль", - автоматический и врожденный, его определяет природа нашего тела, а критерий ценности, связанный с эмоциональным механизмом, совсем иной. Поскольку у человека нет автоматических знаний, у него не может быть автоматических ценностей; поскольку у него нет врожденных идей, у него не может быть врожденных ценностных суждений.

Человек изначально наделен и эмоциональным, и познавательным механизмом, однако при рождении они - tаbu1а rаsа. Содержание их определяется его познавательной способностью, умом. Эмоциональный механизм похож на компьютер, программу для которого составляет мозг, пользуясь теми ценностями, которые сам и выберет.

Поскольку человеческий мозг действует не автоматически, выбор этот, как и все человеческие предположения, обусловлен или мышлением, или нежеланием мыслить. Мы выбираем ценности осознанно или молча принимаем их, повинуясь неосознанным ассоциациям, вере, чьему-нибудь авторитету, социальному осмосу или слепому подражанию. Эмоции порождаются предпосылками, которых мы придерживаемся сознательно или неосознанно, явно или подспудно.

Человеку не дано способности чувствовать, хорошо что-то или плохо; а ног что он сочтет плохим или хорошим, что обрадует его или огорчит, что он полюбит или возненавидит, чего пожелает или убоится, зависит от его системы ценностей. Выбран неразумные ценности, он переключит механизм с охраны на разрушение. Внеразумное невозможно, оно противоречит действительности; факты нельзя изменять по желанию, а погубить себя можно. Если мы жаждем противоречий, хотим соединить несоединимое, мы разрушаем свое сознание, превращая внутреннюю жизнь в гражданскую войну слепых сил, втянутых в темный, бессмысленный, бессвязный и бесцельный конфликт (кстати сказать, именно так живет сейчас большинство).

Счастье - такое состояние сознания, которое проистекает из достижения своих ценностей. Если человек ценит производительный труд, его счастье - мера его успеха на службе своей жизни. Если он ценит разрушение, как садист, или страдания, как мазохист, или загробную жизнь, как мистик, или же бессмысленные встряски, как водитель-лихач, его так называемое счастье - мера его успеха на службе саморазрушения. Добавим, что эмоциональное состояние этих приверженцев внеразумного нельзя, в сущности, назвать счастьем и даже удовольствием: это лишь минутное избавление от хронического страха.

Ни жизни, ни счастья не достигнешь, потакая внеразумным прихотям. Человек свободен в выборе и может попытаться выжить, как паразит, попрошайка или вор, но никогда не достигнет долгого, прочного успеха; точно так же он может искать счастья в любом внеразумном суррогате, в любой прихоти, в любой иллюзии, в любом бездумном бегстве от реальности, но достигнет только сиюминутного успеха и не избежит последствий.

Процитирую Джона Галта:

"Счастье - это лишенная противоречий радость, радость без платы или раскаяния, которая не приходит в столкновение с какой-либо и:; наших ценностей и не способствует нашей гибели... Оно возможно лишь для разумного человека, который ставит разумные цели, стремится к разумным ценностям и получает радость и удовольствие лишь от разумных действий".

Сохранение жизни и стремление к счастью - это не две отдельные цели, а две стороны одного и того же. Мы должны считать свою жизнь наивысшей ценностью, а свое счастье - наивысшей целью. Экзистенциально стремление к разумным целям направлено на сохранение жизни; психологически его плод, награда и сопутствующее обстоятельство — ощущение счастья. Человек живет, когда он счастлив, час, или год, или всю свою жизнь. А когда он совершенно счастлив, когда он думает: "Ради этого стоит жить", то в терминах чувств он славит и утверждает тот метафизический факт, что жизнь сама по себе является целью.

Однако причину и следствие нельзя поменять местами. Поставив во главу угла "достойную человека жизнь" и стремясь к необходимым для этого разумным ценностям, человек может достичь счастья; если же он попытается жить ради какого-то зыбкого "счастья", у него ничего не выйдет. Если вы достигнете того, что благо по разумным критериям, вы непременно будете счастливы; но то, что дает вам счастье по неопределенным свидетельствам чувств, далеко не всегда благо. Руководствуясь девизом "Только бы я был счастлив", мы потакаем прихотям чувств. Чувства же - не инструмент познания; руководствуясь желаниями, чей источник и смысл нам неизвестны, мы превратимся в бездумных роботов, которыми управляют какие-то бесы. Такой робот разбивает голову о стены реальности, поскольку видеть ее не хочет.

Вот заблуждение гедонизма, в любом его варианте, личном или социальном, индивидуальном или коллективном. "Счастье" может с полным основанием быть целью этики, но не критерием. Этика определяет достойный человека кодекс ценностей, который поможет достигнуть счастья. Говоря же, как гедонисты: "Ценно все, что доставляет удовольствие", мы скажем, в сущности: "Ценно то, что ценит данный человек" то есть сложим полномочия философов и просто разумных существ, недвусмысленно провозгласим тщету этики и дадим людям возможность вести себя как угодно, разрушая все вокруг.

Философы, которые вроде бы пытались выработать разумный этический кодекс, дали нам лишь набор прихотей, будь то потакание прихотям собственным (этика Ницше) или служение чужим (этика Бентама, Милля, Конта и всех социальных гедонистов независимо от того, позволяли они добавлять свои прихоти к миллионам других или советовали превратиться в абсолютного простака, отдающего себя на съедение).

Когда "хочу", независимо от его свойств или причины, считается этическим приоритетом, а удовлетворение любого желания — этической целью (пример - "наивысшее счастье наибольшего числа людей"), людям остается лишь ненавидеть, бояться и уничтожать друг друга, потому что их желания и интересы неизбежно столкнутся. Если "хочу" - этический критерий, то одинаково обоснованны желание производить и желание грабить; желание быть свободным и желание поработить; желание, чтобы тебя любили и уважали за твои достоинства, и желание, чтобы тебя любили и уважали просто так, ни за что. Если же считать, что неисполнение любого "хочу" - это жертва, то человек, у которого угнали машину, и человек, который тщетно мечтает угнать чужую, имеют одинаковый этический статус. Тогда у нас один выбор: грабить или быть ограбленным, губить или быть загубленным, приносить других в жертву любому своему желанию или жертвовать собой ради любого желания других. Словом, нам остается одна- единственная нравственная альтернатива - быть садистом или мазохистом.

Моральное людоедство гедонистических и альтруистических доктрин - в предпосылке, что для счастья одного человека необходимо страдание другого.

Большинство наших современников считают эту предпосылку истиной в последней инстанции. Когда кто-нибудь говорит о праве человека жить ради себя, ради своих разумных интересов, почти все автоматически полагают, что речь идет о праве приносить других в жертву. По их мнению, тяга калечить, порабощать, грабить или убивать других входит в наши личные интересы, и мы, естественно, должны от них отказаться. Мысль о том, что интересы эти можно удовлетворить только тогда, когда есть лишенная жертвенности связь с другими, никогда не приходила в голову человеколюбивым апостолам бескорыстия, столь пылко стремящимся к всеобщему братству. Эта мысль не посетит ни их, ни кого-либо еще, пока понятие "разумное" исключается из контекста "ценностей", "желаний", "личных интересов", словом - этики.

Объективистская этика гордо защищает и поддерживает разумный эгоизм, иначе говоря, ценности, необходимые, чтобы человек жил и выжил достойно человека, то есть ценности, необходимые для человеческого выживания, а отнюдь не те, которые обусловлены желаниями, чувствами, "чаяниями", прихотями или потребностями неразумных дикарей, так и не расставшихся с человеческими жертвоприношениями, не вошедших в индустриальное общество и представляющих себе личные интересы как стремление урвать кусок.

Объективистская этика утверждает, что для человеческого блага не нужны человеческие жертвы и его нельзя достичь, принося кого-то в жертву кому-то. Она утверждает, что разумные интересы не приходят в столкновение; что у людей, которые не желают незаслуженного, не приносят жертв и не принимают, а взаимодействуют как торговцы, дающие одно взамен другого, нет конфликта интересов.

Принцип торговли - единственный разумный этический принцип для любых человеческих Отношений, личных и общественных, частных и публичных, духовных и материальных. Это принцип справедливости.

Торговец зарабатывает то, что получает. Он не дает и не принимает незаслуженного и относится к людям не как к хозяевам или рабам, а как к независимым и равным себе личностям. Отношения с ними он строит на основе свободного, добровольного, сознательного обмена, который приносит пользу обеим сторонам, согласно их собственному независимому суждению. Торговец ожидает вознаграждения не за свои недостатки и промахи, а только за достижения. Он не перекладывает на плечи других бремя своих неудач и не превращает свою жизнь в заложницу чужих.

В духовных вопросах (под "духовным" я подразумеваю "относящееся к человеческому сознанию") - иные средства платежа и обмена, но принцип тот же. Любовь, дружба, уважение, восхищение — эмоциональная реакция одного человека на достоинства другого, духовная плата за личное, эгоистическое удовольствие, которое один человек получает от чьих-то достойных свойств. Только дикарь или альтруист скажет, что восхищаться чужими достоинствами эгоистично, и если затронуты личные интересы и удовольствия, то неважно, имеешь ты дело с гением или с дураком, с героем или с бандитом, с идеальной женщиной или шлюхой. В духовных вопросах торговец не ждет, что его полюбят за слабости или недостатки, он готов быть любимым только за достоинства; он не будет любить других за слабости или недостатки, а сам дарит любовь только в обмен на добродетели.

"Любить" значит "ценить". На это способен только разумно эгоистичный человек, уважающий себя, потому что только у него есть устойчивые, неизменные, непреходящие, неотъемлемые от него ценности. Тот, кто не ценит себя, не может ценить никого и ничего.

Только на основе разумного эгоизма, на основе справедливости, люди могут приспособиться к совместной жизни в свободном, мирном, процветающем, благожелательном, разумном обществе.

Может ли человек извлечь личную выгоду из жизни среди людей? Да, может, если это общество человеческое. Из такой жизни можно извлечь две великие ценности - знания и торговлю. Человек - единственный биологический вид, способный передавать из поколения к поколению и увеличивать запас своих знаний. Потенциально доступные человеку знания гораздо больше того, что один человек способен накопить за свою жизнь; каждый получает неизмеримую пользу от знаний, приобретенных другими. Второе великое преимущество - разделение труда; оно позволяет отдать свои силы конкретному виду работы и торговать [обмениваться] с теми, кто специализируется в других областях. Благодаря такому сотрудничеству все участвующие в нем получают от своего труда больше знаний, умений и плодов, чем они могли бы получить, производи каждый из них все необходимое на необитаемом острове или на ферме с натуральным хозяйством.

Однако именно эти преимущества ограничивают и определяют тип людей, которые могут быть полезны друг другу, а также соответствующий тип общества. Это - разумные. творческие, независимые люди в разумном, производительном, свободном обществе. Паразиты, попрошайки, мошенники, дикари и норы для нормального человека не имеют никакой ценности. Нормальный человек не может извлечь ничего из жизни в обществе, которое ориентировано на их потребности, запросы и защиту, отводя ему роль жертвенного животного и наказывая за его же достоинства, дабы вознаградить их за пороки, то есть в обществе, основанном на этике альтруизма. Никакое общество не может быть ценным для человека, если расплачивается он своим правом на жизнь.

Основной политический принцип объективистской этики в том, что никто не может первым использовать физическую силу против других. Ни группа, ни общество, ни правительство не имеют права, подражая преступнику, первым использовать физическое принуждение. Люди могут использовать физическую силу только в качестве возмездия и только против тех, кто применил ее первым. Этический принцип в данном случае прост и понятен: одно дело - убийство, другое - самозащита. Грабитель стремится получить какие-то ценности, убив свою жертву; однако жертва не разбогатеет, если убьет грабителя. Отсюда принцип: никто не должен получать от других какие-либо ценности, прибегая к физической силе.

Единственная достойная, нравственная цель правительства - защищать права человека, то есть защищать человека от физического насилия, защищать его право на жизнь, свободу, собственность и стремление к счастью. Без прав собственности невозможны никакие другие права.

В рамках небольшой лекции я не буду подробно говорить о политической теории объективизма. Те, кого это интересует, могут найти ее подробное изложение в книге "Атлант расправил плечи". Скажу только, что любая политическая система основана на какой-то этике, исходит из нее, а этика объективистская - та самая моральная основа, в которой так нуждается политико-экономическая система, разрушающаяся во всем мире именно из- за недостатка нравственной, философской защиты и обоснования. Это — истинно американская система, капитализм. Если она погибнет, то никто не помешает этому, ибо ее так и не открыли, не поняли. Ни один предмет не был столь сильно затуманен многочисленными искажениями, ошибочными представлениями и превратными толкованиями. Мало кто из наших современников понимает, что такое капитализм, как он действует и какова его подлинная история.

Говоря "капитализм", я имею в виду полноценный, чистый, неконтролируемый, нерегулируемый, свободный капитализм, когда государство отделено от экономики тем же способом и по тем же причинам, что и церковь от государства. В чистом виде капиталистической системы не было нигде, даже в Америке; с самого начала ее искажал и калечил государственный контроль разных уровней. Капитализм - не система прошлого, а система будущего, если у человечества оно есть.

Тем, кто интересуется историческими и психологическими причинами, по которым философы предали капитализм, я напомню, что они рассматриваются в одноименном очерке из моей книги "Для нового интеллектуала".

Сегодняшнюю нашу дискуссию мы ограничим этикой. Я представила лишь самые основные, принципиальные элементы моей системы, которых, впрочем, достаточно, чтобы показать, почему объективистская этика - это мораль жизни, в отличие от трех основных этических школ (мистической, социальной и субъективной), которые довели мир до нынешнего состояния и представляют собой мораль смерти.

Эти три школы различаются только методологическим подходом, но не содержанием. По содержанию все они - просто варианты альтруизма, то есть этической теории, которая рассматривает человека как жертвенное животное, отказывает ему в праве существовать ради самого себя и убеждает его в том, что единственное его оправдание служить другим, а наивысший моральный долг, достоинство и ценность - принести себя в жертву. Расхождения касаются лишь одного - кого и кому в жертву приносить? Альтруизм превозносит смерть как наивысшую цель и критерий ценности и соответственно утверждает самоотречение, смирение, отказ от самого себя и все прочие виды страданий, включая само- разрушение. Вполне логично, что только этого достигли и продолжают достигать те, кто пытается быть альтруистом.

Следует отметить, что три этические школы противостоят жизни не только по содержанию, но и по методологии.

Мистическая теория этики недвусмысленно зиждется на предпосылке, что критерии человеческой этики установлены в потустороннем мире законами или требованиями иного, сверхъестественного измерения; что человек нравственным быть не может; что этика не приспособлена для здешней жизни и противостоит ей; что мы должны страдать всю свою земную жизнь, чтобы искупить свою вину за то, что не придерживаемся невозможного. Экзистенциальный памятник такой теории - Средневековье.

Социальная теория этики заменяет Бога "обществом". Хотя она утверждает, что главная ее забота - жизнь на земле, это жизнь не отдельного человека, не индивидуума, а некой бесформенной общности, которая по отношению к каждому человеку состоит из всех, кроме него самого. Что до индивидуума, его моральный долг в том, чтобы быть безликим, молчаливым, бесправным рабом любой необходимости, потребности или требования, заявленных другими людьми. Принцип жизни "по волчьим законам" относится не к капитализму и не к волкам, а именно к социальной теории этики. Экзистенциальные памятники такой Теории - фашистская Германия и советская Россия.

Субъективистская теория, строго говоря, просто отрицает этику. Более того, она отрицает реальность, отрицает не просто существование человека, но всякое существование. Только представление о текучей, изменчивой, неопределенной гераклитовой вселенной, могло дать возможность думать или проповедовать, что человеку не нужны объективные принципы действия; что реальность дает ему полную свободу выбора ценностей; что приемлемо любое произвольное определение добра и зла; что прихоть человека — это нравственный критерий, и вопрос только в том, как эту прихоть удовлетворить. Экзистенциальный памятник такой теории - нынешнее состояние нашей культуры.

Причина краха, угрожающего разрушить современную цивилизацию, - не безнравственность людей, но те нравственные учения, следовать которым их заставляли. Ответственность - на философах альтруизма. У них нет причин ужасаться своему успеху и прав проклинать человеческую природу. Люди просто подчинялись им и хорошо следовали их нравственным идеалам.

Философия ставит нам цели и определяет наш образ действий; и только философия может спасти нас. Мир стоит перед выбором: если цивилизации суждено уцелеть, то люди должны отвергнуть мораль альтруизма.

В заключение сошлюсь на слова Джона Галта, которые, как он когда-то, я адресую всем прошлым и нынешним сторонникам альтруизма:

"Вашим оружием был страх, и вы несли человеку смерть в наказание за отказ от вашей морали. Мы же предлагаем ему жизнь в награду за то, что он примет нашу".

1961 г.