- Войдите, чтобы оставлять комментарии
23 марта в Санкт-Петербург приезжал известный экономист Джордж Сельгин. Джордж получил докторскую степень в Нью-Йоркском университете в 1986 году, после чего работал в Университете Джорджа Мейсона, Гонконгском университете и Университете Джорджии. В настоящее время Сельгин преподает теорию банковского дела, историю кредитных отношений и макроэкономику в Университете Западной Вирджинии. В первую очередь Сельгин известен как сторонник «частных денег» и автор книги «Теория свободного банковского дела», обосновывающей преимущества финансовой системы, не имеющей центрального банка.
Глава Специального комитета «Либертарианской партии России» по Санкт-Петербургу Юрий Полозов взял эксклюзивное интервью у Джорджа Сельгина.
Джордж, мы начинаем интервью для нашего сайта LibertyNews.ru. И вот мой первый вопрос: в своей лекции [шла перед интервью] и в своих книгах Вы говорите о свободной (нерегулируемой) банковской системе (Free Banking System). Можем ли мы говорить, что сегодня в банковском секторе социализм?
Да, конечно. Имеется два вида социализма в банковском деле. Один – это полный социализм, когда банки принадлежат государству (включая сберегательные банки). В сегодняшнем мире этот тип социализма в банковском деле относительно редок. А тот тип социализма, который часто встречается – это социализм, включающий валюту, национализированную валюту. Эта система сейчас доминирует, причём доминирует уже много лет. Государство контролирует и монопольно выпускает обращающуюся валюту. Валюта – имеется в виду обращающиеся деньги. Так, у нас, по крайней мере, до сих пор, не было движения за полную национализацию коммерческих банков. Но валютная функция была изъята из системы коммерческих банков. Государство повсюду захватило эту функцию и владеет ею большую часть современной истории.
Спасибо! А как Вы думаете, есть какие-то шансы на то, что какие-то из предлагаемых Вами изменений произойдут за время президентства Барака Обамы?
Нет. Как я объяснил в своей лекции, я не думаю, что сегодня хоть какое-то из правительств будет двигаться в тех направлениях, которые я предлагаю… По крайней мере, пока мы в центре экономического кризиса. Я более склонен рассматривать в перспективе реформы в течение большого промежутка времени, которые должны будут включать изменение мнений экономистов, экспертов по вопросам валют и банковской системы. Пока не получается убедить экономистов в перспективах свободной банковской системы, нет смысла пытаться убеждать политиков.
Джордж, мы занимаемся развитием «Либертарианской партии России» и думаем, какие действия могли бы быть наиболее полезны: например, мы переводим книги, организуем митинги и пикеты, делаем информационные передачи в Интернете, иногда на телевидении… Как легче всего изменить общественное мнение, как убедить экономистов?
Я думаю, вам стоит постараться, чтобы определённая часть либертарианцев стали экономистами. Ведь легче либертарианца превратить в экономиста, чем обычного экономиста превратить в либертарианца, если он уже не либертарианец.
Вы упомянули экономический кризис. Как по Вашему, кризис – это время, когда правительство даёт Вам больше свободы, или это время ограничения свободы в финансовом секторе?
Если обобщать на основе прошлого, кризисы обычно вызывали скорее больше государственного регулирования, а не меньше. Потому что люди склонны считать, что финансовый кризис происходит из-за недостатка регулирования, неадекватного регулирования. Во время любого кризиса всегда можно придумать дополнительные предписания, наличие которых сделало бы этот конкретный кризис невозможным. Всегда можно придумать ещё больше предписаний. Предписания, не дающие банку что-либо делать. Итак, это можно сделать, и поскольку в эту игру так легко играть – игру разума; люди считают, что надо вводить всё больше предписаний, больше регулирования. Это происходит только потому, что они обычно не учитывают роль, которую предыдущие регулирования, включая интервенции Центрального банка, играют в образовании кризиса. Если бы они внимательнее пригляделись к причинам предыдущих кризисов, то довольно часто - а я считаю, что практически всегда – люди бы увидели, что корни предыдущих кризисов лежат не в неправильно направленных регулированиях и в неправильно направленных денежных интервенциях. И таким образом, выход в том, чтобы отказаться от плохих предписаний, вместо того, чтобы вводить новые, которые в конечном итоге сами станут плохими.
Вы говорите, что кризис обычно ведёт к увеличению регулирования, и также торговля между странами может быть чрезмерно зарегулирована. Может ли это привести к войне? Ведь мы уже видели подобное в истории. Или же в наше время люди не так агрессивны, как они были в прошлом?
Я очень стараюсь не делать огульных обобщений в отношении истории. Я не верю в великие законы истории. Верно, что Великая депрессия в Германии сыграла роль в возвышении нацистской партии. И это, конечно означало, что Великая депрессия сыграла свою роль в начале Второй Мировой войны. Но я не думаю, что это типичное последствие экономических кризисов. Это было последствие в Германии из-за определённых исторических обстоятельств того времени. Тем не менее, я на самом деле полагаю, финансовые кризисы очень опасны, потому что они действительно имеют тенденцию приводить к власти более авторитарные правительства. И более авторитарные правительства часто оказываются более милитаристскими правительствами. В этой степени существует связь между кризисами и риском войны.
Не могли бы Вы поделиться предположениями, какая страна будет первой в увеличении свободы в банковском секторе и в частной денежной системе?
Вы знаете, я не из тех экономистов, что сидят с хрустальными шарами. И я заметил, что у большинства из тех, что с хрустальными шарами, хрустальные шары не особо хорошо работают. Если бы Вы мне задали этот вопрос пять лет назад, до кризиса … или даже десять лет назад, я бы указал на Новую Зеландию, как на пример страны с довольно прогрессивными и относительно либертарианскими банковскими реформами и хорошей валютной системой. Но, конечно, финансовый кризис посеял хаос в новозеландской экономике – также как и в других частях света. Обращаясь к этой части мира, мне кажется, что определённые перспективы – конечно, не немедленные перспективы, но определённые перспективы на отдалённое будущее – есть в таких регионах как Прибалтика и Грузия. Просто потому что в этих странах более крепки движения за свободный рынок. Я имею в виду Эстонию, Литву, в меньшей степени Латвию… и Грузию. В этих странах ярче выражены движения за свободный рынок. В Прибалтике валютная система по типу «currency board» («валютное управление»), что обозначает, что у них нет центральных банков, которые бы бюрократически мешали валютной конкуренции и свободному банковскому делу. В Грузии, хотя имеется Центральный банк, но они рассматривают более радикальные реформы, которые могут включать систему валютного управления или долларизацию на основе валютного управления.
Боюсь, перспективы [финансовых реформ] в России не кажутся мне особо радужными. Одна причина и главная – что для начала у вас нет сильного либертарианского движения за свободный рынок. И ваша банковская система в довольно плачевном состоянии, и у вас очень могущественный центральный банк. Поэтому я не думаю, что многое может произойти здесь в плане движения к свободному банковскому делу.
Но многое ли поменяется, если, к примеру, Грузия введёт какие-либо изменения? Ведь некоторые либертарианцы в России склонны ждать, пока США поменяется, ведь США вроде как финансовый центр мира и большая часть стран копируют вашу финансовую систему.
Да, я знаю, что такова тенденция. Очень жаль! Правда, что США, что Нью-Йорк – главный финансовый центр мира. Но это происходит не из-за того, что у нас хорошая банковская политика. У нас правда есть относительно стабильная валюта – сравнительно со многими другими, сравнительно с большинством других валют. Но у нас в США никогда не было особенно хорошей банковской системы. Хотя во многих отношениях она, конечно, сейчас лучше, чем сто лет назад, но едва ли её можно назвать превосходной. Причина, по которой Нью-Йорк является мировым финансовым центром – это то, что Соединённые Штаты являются мировой экономической державой. Не из-за каких-то других окружающих это причин. Сила американской экономики – функция многих факторов, среди которых структура финансовых институтов – лишь маленький компонент. Он оказывается одним из самых низкокачественных компонентов экономики США, и если вы обратитесь к XIX веку, он был гораздо менее развит, чем сегодня. У нас в США одна из самых слабых банковских систем в западном мире. Поэтому, на самом деле, для любой страны довольно иррационально копировать пример США в отношении финансового регулирования.
Трагично, что многие страны скопировали наихудшие черты нашей системы, включая структуру центрального банка. То же самое относится к Банку Англии. Многие страны скопировали английский пример. Почему они не могли скопировать шотландский? Да, Шотландия – более маленькая страна, но её банковская система гораздо лучше английской.
Поэтому глупо ждать, что сделают США. Ведь США могут опять сделать какую-нибудь глупость, как уже не раз бывало.
Некоторые либертарианцы ищут шанса собраться вместе в каком-то определённом месте, чтобы воплотить определённые правила, определённые принципы, в которые они верят. Например, Проект Нью-Гемпшир – собраться в штате Нью-Гемпшир в США. Или некоторые предполагают какое-нибудь место в океане, создать остров или найти остров...
Мы слышали об этих планах ранее. Да, где это было, полагаю, Нью-Хепрети, 1978-79… , в любом случае, этого не произошло. Но, да, я помню о подобных планах. Что ж, если вы спрашиваете меня, стоит ли вам искать остров, я бы предположил, что есть что-то лучшее, чем вы можете заняться, учитывая ваши ограниченные ресурсы и время. Я не думаю, что либертарианские утопии стоит пытаться создать где-либо ещё. Я вообще не думаю, что утопии стоят того, чтобы их где-либо строить или пытаться строить. Я не уверен, могу ли вам советовать, что вам как либертарианской партии стоит делать в плане установления своих принципов.
Думаю, что наилучшее, что вы можете сделать – это понять своё символическое значение. Ваше значение как символа растущего движения этих идей. Наихудшая вещь, которую может сделать либертарианская партия, наихудшая судьба, способная обрушиться на вашу партию (надеюсь, что этого никогда не случится с либертарианской партией в США, и спаси нас господь, если это произойдёт): действительно поставить кого-либо у власти (сделать президентом – прим. перев.). Потому что я уверен, что с этого момента всё пойдёт не так, каждый сделанный компромисс, каждая сделанная ошибка будут ставиться в вину либертарианским принципам. Даже в наши дни в США ошибки консервативной администрации относят на счёт свободного рынка, потому что консерваторы тут и там заявляют, что они способствуют свободному рынку – что, конечно, на самом деле обычно не так.
Поэтому я полагаю, что либертарианская партия полезна для проведения митингов и как символ власти. Власть представлена вашей растущей численностью. Но когда вы обнаружите, что вы сильны – если бы я был либертарианским политиком и так или иначе оказался бы избран президентом, я бы немедленно подал в отставку. И я бы сказал им, что кто бы меня не заменил, ему лучше бы считаться с числом моих сторонников. Но я бы не принял эту работу. Я бы хотел, чтобы моё либертарианство было бы отделено от политики, хотел бы, чтобы оно было чистым, последовательным. А политики занимаются компромиссами. Пусть, они будут заниматься компромиссами во всё более либертарианском направлении. Но если вы желаете чистого либертарианства, вы не достигнете его, приведя кого-то к власти!
Спасибо Вам за интервью!
Всегда пожалуйста!