Можно надеяться на то, что конкуренция, как это обычно с ней происходит, приведет к открытию еще неизвестных возможностей, заложенных в феномене денег. Это делает любую попытку предсказания долгосрочных результатов предлагаемой реформы крайне рискованной. Мы, тем не менее, попытаемся вкратце суммировать вероятные долговременные последствия ее осуществления. Я убежден, что когда система полностью сформируется и конкуренция ликвидирует некоторое число неудачных предприятий, в свободном мире останется несколько широко используемых и очень близких по своим качествам валют. В больших регионах будут доминировать одна-две валюты, но эти регионы не будут иметь четких или постоянных границ, а валюты, доминирующие в них, будут пересекаться в широких и изменчивых по своему составу регионах. У большинства таких валют, опирающихся на сходные наборы товаров, краткосрочные колебания курсов относительно друг друга будут очень малы (вероятно, намного меньше, чем у валют наиболее стабильных стран сегодня, но несколько сильнее, чем у валют, базировавшихся на реальном золотом стандарте). Если состав товарных корзин, на которые будут опираться некоторые валюты, будет приспособлен к условиям регионов их основного использования, постепенно может начаться обособление этих валют. Но большинство из них будет обращаться сообща, не только параллельно, но и согласованно изменяя свою ценность. После экспериментов с поиском самого благоприятного набора товаров, к ценам которых должна быть привязана валюта, последующие изменения будут, вероятно, редкими и малозначительными. Конкурентная борьба между эмиссионными банками заставит их сосредоточиться на том, как избежать даже незначительных отклонений ценности, выраженной в этих товарах, на распространении наиболее полной информации о своей деятельности и на различных дополнительных услугах (таких, как помощь в бухгалтерском учете), предлагаемых клиентам. Уцелевшие правительственные банки все чаще и сами будут вынуждены принимать платежи не в тех валютах, которые выпускаются привилегированными национальными банками, и даже стремиться к их получению.
Возможность появления множества сходных валют
Существует, однако, одно обстоятельство, являющееся и возможным, и вероятным, и которое я не обсуждал в первом издании. После того, как определенные валюты, базирующиеся на том или ином наборе товаров, получат широкое хождение, другие банки могут прибегнуть к выпуску валют, ценность которых базируется на том же наборе товаров, но под иными наименованиями, в банкнотах с таким же, большим или меньшим номиналом. Иными словами, конкуренция может привести к широкому использованию различными банками-эмитентами одной и той же товарной базы, причем такие банки будут продолжать конкурировать за благосклонность публики, сохраняя ценность выпускаемой валюты постоянной и предоставляя иные услуги. Публика могла бы тогда научиться принимать значительное число видов таких валют с различными наименованиями (при этом соответствующих единому, например какому-нибудь "Цюрихскому стандарту") по постоянным обменным курсам; а магазины могли бы вывешивать список всех валют, которые они готовы принимать, как представляющих этот стандарт. Такая система сможет удовлетворительно работать долгое время, если пресса, осуществляющая свою функцию надзора, будет вовремя предупреждать публику о нарушении кем-либо из эмитентов своих обязательств.
Соображения удобства должны, вероятно, привести к принятию стандартной денежной единицы, то есть единицы, основанной не только на одном и том же наборе товаров, но также одной размерности. В этом случае большинство банков могло бы, под разными названиями, выпускать банкноты в этих стандартных единицах, которые будут охотно приниматься всюду, где известна их репутация.
Сохраняете стандарта долгосрочных долговых обязательств даже при возможной потере валютой своей ценности
При доступности хотя бы каких-то стабильных валют на исчезновение будет обречена абсурдная практика превращения "законного платежного средства" в простую символическую монету, которая может обесцениваться и все же оставаться годной для уплаты долгов, сделанных в единицах какого-либо объекта определенной ценности. Этот абсурд создан исключительно властью правительства, имеющего возможность навязывать людям то, чего они не имели в виду при заключении договоров. Вслед за отменой правительственной монополии на эмиссию денег суды вскоре поймут и, я надеюсь, законодательство признает, что справедливость требует уплаты долгов в единицах той ценности, в которых заключался контракт, а не в навязанных правительством заменителях. (Исключение существует там, где контрактом в явной форме предусматривается уплата определенного количества денежных знаков, а не выраженной в них ценности).
После распространения повсеместно предпочитаемого общего стандарта ценности, судам, как правило, не составит труда определить приблизительную величину абстрактной ценности, которую стороны имели в виду при заключении контракта, оперируя указанным в контракте количеством общепринятых денежных единиц. Если валюта, в которой заключен контракт, серьезно обесценилась, выйдя за приемлемые пределы отклонений, суд не должен позволить сторонам выигрывать или терять от противозаконных действий третьей стороны, выпустившей данную валюту. Суд без труда сможет определить количество другой валюты или валют, в которой должник имеет право и обязан выполнить свои обязательства.
В результате даже полный крах одной валюты не будет иметь тех разрушительных и далеко идущих последствий, которые подобное событие вызывает сегодня. Хотя держатели наличных денег в форме банкнот или депозитов до востребования в той или иной валюте могут лишиться всей соответствующей им ценности, это будет относительно мелким расстройством по сравнению с общим обесценением или полной ликвидацией требований третьих лиц, выраженных в этой валюте. Структура долгосрочных контрактов в целом останется незатронутой и люди будут сохранять свои инвестиции в форме облигаций, закладных и аналогичных требований, хотя они могут потерять всю свою наличность, если, по несчастью, пользовались валютой банка, который потерпел крах. Портфель облигаций и других долгосрочных требований мог бы по-прежнему оставаться вполне надежным помещением капитала, даже если случится так, что какие-то эмитенты обанкротились, и их банкноты и депозиты утратили ценность. Полностью ликвидные активы еще будут связаны с риском, но кто захочет (разве что временно) держать все свои активы в полностью ликвидной форме? Никогда не сможет произойти полного исчезновения какого-то общего стандарта погашения долгов или уничтожения всех денежных обязательств - конечного итога всех крупных инфляции. Задолго до того, как это могло бы случиться, все оставили бы обесценившуюся валюту и никакие прежние обязательства выполнять в ней было бы нельзя.
Новые правовые рамки банковского дела
Хотя правительства и не должны вмешиваться в подобные процессы, не должны предпринимать каких-либо сознательных попыток контроля (то есть актов интервенции в строгом смысле слова), может оказаться, что для успешного осуществления новой банковской деятельности нужны новые законы, обеспечивающие необходимые правовые рамки. Кажется, однако, довольно сомнительным, что делу поможет повсеместное введение таких правил, например, посредством принятия международных договоров. Скорее всего, в этом случае экспериментам с альтернативными схемами будет положен конец.
Трудно сказать, сколько времени понадобится отдельным странам для того, чтобы оставить желание иметь собственную валюту из чисто националистических или престижных соображений, а правительствам - для того, чтобы перестать обманывать общество, жалуясь на неоправданное ущемление своего суверенитета. (Окончательный триумф новой системы будет достигнут тогда, когда правительства предпочтут получать налоги не в своей валюте!) Вся эта система, конечно же, совершенно несовместима со стремлением к тоталитарной власти любого рода.
- Войдите, чтобы оставлять комментарии