Государства в своей защите общественных интересов декларируют необходимость антимонопольной политики, призванной якобы защитить потребителей от неэффективных услуг монополистов завышающих цены и не имеющих стимулов к повышению качества продукции. Однако наряду с этим утверждается что есть «естественные монополии», где технологические особенности таковы, что «в связи с существенным понижением издержек производства на единицу товара по мере увеличения объема производства… удовлетворение спроса на этом рынке эффективнее без конкуренции» [1]. Какой бизнес не имеет этого эффекта - увеличение эффективности из-за увеличения объёмов? — Остается только гадать. Однако такая двойственная позиция, позволяет государственной политике иметь существенное пространство для маневра, признавая некоторые предприятия монопольными, и налагая на них санкции, а другие, напротив, целесообразными «естественными монополиями», чья необходимость якобы не вызывает сомнений.
Наличие «естественных монополий» странным образом объединяется в России с монополиями государственными, представляя собой одно и то же явление. При этом состав этих монополий подвижен, так, до раздела и приватизации РАО ЕС России, таковую так же относили к числу «естественных монополий», что не мешало расчленить и приватизировать её, когда у компании возникли слишком существенные финансовые и инфраструктурные трудности, однако государственной монополией в области энергетики России остается Федеральная Сетевая Компания, компенсирующая издержки старения своей инфраструктуры за счёт ежегодного роста тарифов вместо их снижения, как это происходит в конкурентной приватизированной электроэнергосистеме некоторых других Европейских стран. В тех же европейских странах, долгое время сектор телекоммуникаций находился в госсобственности, и это называлось «естественной монополией, однако, несколько лет назад эта отрасль была приватизирована, уже появились успешно конкурирующие друг с другом участники рынка, и от определения «естественной» монополии практически ничего не осталось [2].
Наличие государственных монополий вовсе не смущает политическое руководство России, так Виктор Черномырдин говорил, что естественные монополии – «хребет российской экономики, и этот хребет мы будем беречь как зеницу ока» [3]. Первый вице-премьер РФ Игорь Шувалов так же назвал их - «хребтом экономики» [4]. Подобное единство мнений в российской элите, вместе с практической политикой правительства, позволяет предположить, что это не только частные мнения, но и позиция государства в целом — хотя за правительством остаётся антимонопольная функция, действует она весьма избирательно, не беря в расчёт деятельность госкорпораций.
Государственными монополиями на данный момент являются такие крупные фирмы, как ОАО РЖД, Роснано и «Транснефть» полностью принадлежащие государству, «Газпром» чей контрольный пакет акций так же принадлежит правительству. Кроме многочисленных коррупционных скандалов, эти компании сопровождает шквал критики, так Раиса Паршина, председатель совета директоров Дальневосточной транспортной группы (более 20 лет проработавшая в железнодорожной системе, в том числе во главе Дорожного центра фирменного транспортного обслуживания Дальневосточной железной дороги), указывала на жёсткое противодействие со стороны РЖД частным инвестициям в железнодорожные перевозки (за исключением компаний, аффилированных с самой РЖД), а также на серьезное сопротивление реформированию отрасли [5].
Немецкая газета Der Spiegel, основываясь на материалах сайта Wikileaks, выступила с критикой "Газпрома" в начале января 2011 года. Со ссылкой на депеши посла США в России Джона Байерли говорится, что «Газпром» — это компания с плохим управлением, пронизанная коррупцией, которая служит преимущественно политическим целям: снабжению газом населения по заниженным ценам, выполнению различных социальных проектов и амбициозным планам России контролировать мировой энергорынок... По расчетам директора East European Gas Analysis Михаила Корчемкина, основанным на официальных публикациях «Газпрома», руководство концерна добавляет маржу посредников и подрядчиков, которая увеличивает стоимость его газопроводных проектов в 3-4 раза [6], со всем вытекающим ростом издержек.
Не будучи ориентированными на рыночное существование в полной мере, госмонополии могут конкурировать лишь благодаря циклопическим объёмам, доставшимся им в результате государственного перераспределения, либо же за счёт устранения конкуренции за счет закрытия границ или запрета на негосударственную деятельность в занимаемой ими нише.
Например, «Газпром», сохраняя свои монопольные позиции на внутрироссийском уровне, постепенно теряет позиции на мировом рынке, активно вытесняется с европейских газовых рынков, так падение его доли на газовом рынке ЕС только с 2008 по 2009 год составило 3%, с 36 до 33% [7], и хотя удерживаемая треть по прежнему является колоссальным объемом, закат его могущества уже не за горами – более динамичные игроки на рынке, активно теснят его.
Госкорпорации вынуждены компенсировать возникающий дефицит контрактов, или напрямую покрывать дефицит за счёт привлечённых бюджетных средств перераспределяемых с других направлений. Несмотря на популистский крен государственных монополий - занижение цен для «политически целесообразных» потребителей, не может длиться вечно. Это делает государственный монополизм явлением, ограниченным по времени и ориентированном на кризисы и самоуничтожение, ведь на определённом этапе либо услуги государственных монополий приравняются к рыночным общемировым, что поставит вопрос о целесообразности государственного монополизма, либо такая государственная компания просто разорится.
Такова судьба госмонополий – закон сохранения энергии и вытекающая из него логика рыночной эффективности делает государственные монополии менее эффективными, чем частные рыночно-ориентированные компании, однако, посредством аппарата государственного, насилия такие монополии могут утверждаться и существовать достаточно продолжительное время. Впрочем, история ещё не знает ни одной, продолжительной во времени государственной монополии – несмотря на свою распространённость их век крайне не долог.
Наиболее продолжительными по времени организациями госмонополизма могли бы быть признаны правительственные пенсионные фонды, которые принуждают население к пользованию своих услуг, однако демографическая ситуация, порождаемая этими фондами (снижение экономических стимулов к рождению детей, и, как следствие – старение населения) так же делает их исчерпаемыми - от появления первой государственной системы в конце 19 века, до общепризнанного кризиса этой пенсионной системы в начале 21 века, прошло чуть более ста лет. Не достигнув и двадцати лет, российская монополия в области пенсионного обеспечения так же терпит существенные преобразования, будучи вынуждена диверсифицироваться посредством привлечения частных пенсионных фондов в ходе последней пенсионной реформы правительства.
К числу монополий можно отнести и патентованные продукты, защищённые авторским правом, однако и здесь, не вдаваясь в тонкости философии и аргументации антикопирайта, просматривается репрессивно-запретительная роль государственной машины, без активного вмешательства которой, реализация «авторского права» и возникающей вследствие чего «интеллектуальной монополии» существовать бы не могло.
Таким образом, любая реальная монополия – является монополией, так или иначе, государственной, создаваемой и поддерживаемой посредством государственного аппарата насилия, без которого навязывание потребителям лишь одного продавца того или иного продукта было бы не возможно.
С другой стороны есть, якобы и негосударственные «монополии», в смысле крупные частные рыночные игроки-гегемоны, создающиеся на добровольных началах вследствие укрупнения или объединения капиталов, посредством трестов, картелей или синдикатов. С таковыми-то как раз государственное антимонопольное регулирование и предпринимает попытки бороться, в них оно видит угрозу для интересов потребителей, но так ли это?
Конкуренция – это, конечно, хорошо, но в бытии существует и ряд других факторов, вроде добровольности и принадлежности результатов своего труда самому себе. Сомнительно, что благополучия можно достигнуть в рамках насильственного социалистического соревнования без какой-либо существенной материальной заинтересованности. И насильственный развод любящих супругов, как и расчленение на несколько коммуналок большой квартиры, во имя торжества конкуренции, вряд ли будет понят вменяемым человеком, как шаг адекватный. Однако подобные шаги неустанно позволяет себе государство в рамках своей «антимонопольной политики», когда в нарушение права собственности и добровольных контрактов, принуждает те или иные компании распадаться на более мелкие, или подвергает их санкциям и штрафам только за то, что они предоставляют те или иные услуги на своих условиях.
История «антимонопольного законодательства» начинается с законов отдельных штатов, точнее с антитрестового законодательства штата Миссури, принятого в 1889 году и в последствии распространившегося на все США. Декларируемой миссией этого закона была защита потребителей от монопольного сговора крупных фермеров, однако в реальности этот акт был ориентирован сугубо на лоббистские интересы мелких фермеров недостаточно конкурентоспособных, чтобы предоставлять потребителям привлекательный продукт, ведь многие десятилетия до этого цена сельскохозяйственной продукции неуклонно и радикально снижалась, а объём её выпуска возрастал [8]. В сущности, время принятия первого антимонопольного законодательства совпадает с периодом индустриализации в США, когда ломка социальной структуры приводила к урбанизации и радикальному снижению доли крестьянского населения. В условиях демократии это крестьянское население, не отсиживаясь без дела, активно взялось за лоббирование своих, в сущности, ретроградских, интересов, и в попытке закрепить элементы доиндустриального общества протолкнули первые антимонопольные акты, в последствии подхваченные этатистами и другими лоббистскими группами, что его используют и поныне вовсе не ради прогресса и «общественного блага». Аналогична ситуация с первой крупной жертвой антитрествого законодательства – корпорацией Рокфеллера Standard Oil, её насильственное расчленение обеспечило лишь рост цен на нефтепродукты, и снижение эффективности этой отрасли.
Дело в том, что «монополия» любого частного игрока на рынке весьма условна, без государственного ограничения того или иного рынка, полностью его контролировать одному и тому же игроку сколько-то долгий срок проблематично, даже получив масштабную гегемонию, в планетарных масштабах, частная корпорация, не защищённая государственным насилием, или субсидиями, рано или поздно будет вытеснена с рынка, или продукт который она предлагает, просто потеряет ценность, будучи похороненным некими более прогрессивными разработками. Не говоря уже о том, что дорогой и неэффективный продукт, поставляемый в условиях отсутствия конкурентов, лучше его полного отсутствия – абсурдно обвинять, например, «Microsoft» в монополии на предоставление ими же придуманных услуг. Санкции и расчленения в этом ключе не создадут «здоровой конкурентной среды», но лишь снизят мотивацию к труду и инновациям у частных лиц и замедлят темпы технологического развития.
Единственные монополисты в этом мире – государства, безальтернативно предоставляющие различный комплекс услуг в рамках своей территориальной монополии на насилие, именно государственное регулирование создаёт монополии в различных секторах экономики, лишая потребителей возможностей выбора образования, медицины, поставщиков электроэнергии, дорог для проезда, услуг безопасности и других услуг. И даже в как бы отданных рынку сферах, государства могут нарушать принципы открытой конкуренции, вводя различные ограничения на выход к потребителю, будь то таможенные тарифы, лицензирование той или иной деятельности, государственные субсидии и льготы, прямое административное давление или повышение требований к уставному капиталу. Именно подобные меры снижают на рынке конкуренцию и создают негативные издержки монополизма, когда потребитель насильственно лишён возможности выбора, между, например, отечественным, или иностранным производителем, а вовсе не демпинговые цены, инновационные технологии или «эффект объёма» производителей. Разумеется, все эти шаги правительства, сопровождаются самыми высоконравственными сентенциями и общественно необходимой аргументацией, однако так же известно, что благие намерения частенько оказываются дорогой прямиком в ад.
Примечания:
1) http://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%9C%D0%BE%D0%BD%D0%BE%D0%BF%D0%BE%D0%BB…
2) http://emigration.russie.ru/news/6/5412_1.html
3)http://ru.wikiquote.org/wiki/
4) http://www.k2kapital.com/news/254589/
5) http://www.vedomosti.ru/newspaper/article/2010/08/04/242546
6) http://www.polit.ru/news/2011/01/11/gazprom.popup.html
7) http://www.ng.ru/economics/2010-05-21/1_gazprom.html
8) http://inliberty.ru/library/study/319/
Привлеченный автор АВО
- Войдите, чтобы оставлять комментарии