Андрей ЗАОСТРОВЦЕВ
Мюррей Ротбард (1926-1995) — "третий по величине" (если можно так выразиться) экономист неоавстрийской школы после Мизеса и Хайека. Причем самый радикальный.
Самый холодный монстр
В биографии Мюррея Ротбарда нет абсолютно ничего, что могло бы объяснить его полное неприятие государства.
Спокойная жизнь американского профессора — правда, не такая длинная, как у его предшественников. Образование, полученное в Колумбийском университете. Имел, говоря по-нашему, дипломы с отличием. Бакалаврский по математике и магистерский по экономике. В 1956 г. в том же университете стал доктором экономики (PhD). С середины 1960-х до середины 1980-х гг. преподавал в Бруклинском политехническом институте, с 1986 г. и до смерти являлся профессором университета штата Невада (Лас-Вегас).
Ротбард, как и Хайек, был учеником Мизеса. Посещал его семинары в Нью-Йоркском университете. После смерти Мизеса был одним из активных создателей мирового центра либертарианской мысли — Института Мизеса (Ауборн, Алабама, США), где занимал пост академического вице-президента (это что-то вроде нашего зама по науке). Кроме того, Ротбард не чурался и политической деятельности — был в числе основателей и видных деятелей либертарианской партии.
Таким образом, его гладкий жизненный путь (не сидел, не бежал) вряд ли может дать нам разгадку самого радикального интеллектуального вызова "самому холодному из всех холодных монстров" (как Фридрих Ницше именовал государство). В основе этого вызова — концепция самопринадлежности (selfownership) человека, развитая Ротбардом в работе "Этика свободы" (1982).
Суть этой концепции в том, что каждый человек имеет безусловное и неограниченное право собственности на самого себя. Только он сам, и никто иной. Если же это право нарушается, то возникает рабство. Самый злостный нарушитель этого права — государство. Налоги — самый характерный тому пример.
И тут Ротбард идет вразрез с постулатами даже самых либеральных экономистов (включая своего учителя Мизеса), отвергая даже право государства на существование. В работе "Власть и рынок" (1972) он замечает, что "подлинно свободный рынок абсолютно несовместим с наличием государства, института, позволяющего "защищать" личность и собственность […] за счет одностороннего насилия над частной собственностью, именуемого "налогообложением"".
По мнению Ротбарда, "не существует таких товаров и услуг, для предоставления и производства которых требуется существование государства". В указанной работе он покушается даже на святая святых — признаваемое вроде бы всеми право государства на предоставление услуг по защите. Если каждый человек "отделится от правительства", то мы придем "к совершенно свободному обществу, в котором защита предоставляется вместе с другими услугами свободным рынком и в котором экспансионистское государство перестает существовать".
Здесь нет возможности привести подробное описание аргументации Ротбарда о том, как конкретно может быть организовано предоставление услуг защиты без участия государства. Кто захочет с нею познакомиться, пусть читает русский перевод книги "Власть и собственность" (выпущен издательством "Социум" в 2002 г.).
У нас же есть все основания заключить, что последовательность в развитии выдвинутого им принципа неограниченной самопринадлежности человека и, как результат, признание только добровольного взаимодействия людей потребовали полного устранения "нашего врага, государства".
Штрафование эффективности
Государство — это ноль! И даже хуже, чем ноль. Поскольку оно есть, в сущности, лишь паразит, отвлекающий огромные ресурсы от производительного использования. Особенно ярко этот мотив звучит у Ротбарда в критике государственных расходов.
Так, "существование государственных субсидий меняет все: открывается путь к богатству через установление личного или группового контроля над аппаратом государственного управления". По Ротбарду, "любые субсидии — это штраф, накладываемый на эффективных ради выгоды неэффективных". "Система субсидий поощряет в людях развитие хищничества и подавляет их склонность заниматься производством".
Вполне логично, что Ротбард отвергает само понятие "государственные инвестиции". "…Государство, опираясь на возможности принуждения, просто направляет производственные ресурсы общества для решения своих задач". Поэтому он считает это "особенно расточительной формой "потребления"".
Достается и государственным предприятиям. "Неэффективность есть непременная характеристика всех государственных предприятий…" Фатальный порок любого госпредприятия заключается "в том факте, что, опираясь на механизм налогообложения, государство может располагать практически неограниченными ресурсами".
В ответ на попытки различными путями приблизить деятельность госпредприятий к условиям работы предприятия частного Ротбард замечает, что "невозможно играть в предпринимательство". Быть предпринимателем — значит, рисковать, вкладывая собственные деньги.
Ротбард подчеркивает отсутствие стимулов к эффективному труду у руководства госпредприятий. "Руководители таких предприятий овладевают мастерством не производителей, а политиков — как лебезить перед вышестоящими, как демагогией завоевывать популярность, как с наибольшей эффективностью использовать рычаги политического и административного давления".
Заодно разоблачается и "миф об общественной собственности". "Государственная собственность означает просто-напросто, что владельцем собственности является аппарат государственного управления. Использованием этой собственности распоряжаются руководители аппарата, которые и являются собственниками. "Обществу" или "публике" в этой собственности не принадлежит ничего".
Ротбард выступает и принципиально против учета деятельности государства в качестве положительного вклада в национальный доход. "…Положительный вклад государства в национальный продукт равен нулю, а его деятельность служит истощению производительных возможностей общества и их использованию для непроизводительного потребления".
Предлагается им и необходимая корректировка в статистику национальных счетов. Из показателя "чистый национальный доход" прежде всего следует вычесть "доход, получаемый от государства", т.е. жалованье государственных чиновников". Напомним, что сегодня во всем мире вклад государства принято оценивать как раз по величине последнего.
Если ты такой умный, почему считаешь для государства?
Творчество Ротбарда поражает как своим объемом, так и разнообразием поднимаемых тем. Его биограф Дэвид Гордон пишет, что человек, исследующий работы Ротбарда без предварительного знания о нем, сочтет, что их написали пять или шесть человек с одним и тем же именем. Его перу принадлежат книги по экономической теории, политической философии, экономической и политической истории, истории дипломатии, а также сотни статей по вопросам современной политики и культуры.
Поэтому остается выбрать что-то одно. Остановимся на его суждениях о роли экономиста и экономической науки. "Что может делать экономист на совершенно свободном рынке?" — спрашивает себя Ротбард. И сам дает ответ. "Он может объяснять работу рыночной экономики… но это почти все, что он может делать". Ротбард считает это объяснение жизненно важной задачей, так как малограмотные граждане склонны воспринимать рыночную экономику как полный хаос. "…В свободном обществе экономист исполняет чисто образовательную роль".
Как и все представители неоавстрийской школы, Ротбард скептически относится к математическим моделям в экономике и особенно к их использованию в качестве инструмента прогнозирования. "Претензии эконометриков и других специалистов по математическим моделям на то, что они в состоянии точно предсказать ход будущих экономических событий, всегда будут натыкаться на простой, но обескураживающий вопрос: "Если вы можете так точно все предсказывать, то почему вы не делаете этого на фондовом рынке, где точный прогноз может буквально озолотить?""
В свободной рыночной экономике экономист "не может предсказывать будущий потребительский спрос и величину издержек с такой же точностью, как бизнесмен. А если бы он смог это делать, то тогда сам был бы бизнесменом". Однако совсем по-другому складывается ситуация, когда речь заходит о последствиях действий государства. Здесь отсутствует неопределенность (как, например, в вопросе о том, будет ли повышение спроса на масло?), намерение государство известно, и экономист должен быть в состоянии показать его последствия.
"Экономист — это всего лишь эксперт, объясняющий последствия различных действий". "Экономист намного полезнее в качестве политэконома, чем как технолог или консультант по вопросам бизнеса".
Однако экономист полезен как политэконом, если он не является государственным экспертом (процветание которого "определяется его умением попасть в фавор к политически влиятельным лицам") и если он придерживается "этического нейтралитета". "Экономист, призывающий к политике выравнивания состояний и оправдывающий свою позицию тем, что "люди хотят большего равенства", в строгом смысле слова уже не является экономистом".
- Войдите, чтобы оставлять комментарии